Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Кальтенборн продолжал после этого забрасывать его максимально острыми вопросами, а Лохнер сосредоточился на более стратегической теме политических планов Гитлера. Как заметил Кальтенборн, Гитлер на самом деле не отвечал на вопросы – как не ответил и на первый, – поскольку «совершенно не способен был мыслить логически и последовательно». Как обычно, он выступил против парламентской системы, которая, по его словам, «никогда не работала в Европе», и требовал авторитарного управления. Он ожидал, что придет к власти – но заручившись поддержкой германского народа. «Диктатура законна, если люди выражают доверие одному человеку и просят его принять власть», – настаивал он. Кальтенборн очень интересовался не только ответами Гитлера, но и его поведением. В какой-то момент на веранде появился волкодав Гитлера и пошел к хозяину. Вместо того, чтобы погладить собаку, Гитлер резко скомандовал «Platz!» – стандартная команда отодвинуться назад и лечь. Собака так и сделала, потом дождалась, когда Гитлер увлечется собственной речью, – и улизнула. «Я вполне мог понять, почему человек с темпераментом и биографией Гитлера не спешил демонстрировать дружбу американскому корреспонденту, но было неожиданностью увидеть, что он столь же высокомерно отвергает собственную собаку», – писал Кальтенборн. Интервью длилось 45 минут, и к концу его у Кальтенборна сложилось весьма нелестное впечатление об этой знаменитости. Но к выводу он пришел неожиданному: «Встреча с Гитлером изрядно приободрила меня, – вспоминал он. – Я не представлял, как человек такого рода, австрийский плебей с ограниченным умом мог бы однажды получить голоса большинства немцев». Он пришел к такому выводу несмотря на то, что нацисты уже набрали больше голосов и больше мест в рейхстаге, чем любая другая партия.

Но Кальтенборн впоследствии совершенно честно признал, что он не был пророком. Многие бы на его месте впоследствии подкорректировали свои воспоминания – он не стал. «Люди, встречавшие Гитлера до его прихода к власти в январе 1933 г., часто с ходу недооценивали его, – писал он в своей автобиографии. – Я не оказался исключением».

Глава 4. «Я им покажу»

Одни видели, к чему все идет, другие были слепы до самого последнего момента, а некоторые продолжали настаивать, что страхи относительно Гитлера и нацистов непропорционально раздуты, когда уже хватало свидетельств обратного. Это касается и немцев, и американцев, живших и работавших рядом с ними.

Среди немецких политиков была особая категория: считавшие, что они могут перехитрить Гитлера. 1 июня 1932 г. Франц фон Папен, только что назначенный канцлером, во время обеда в рейхсканцелярии поймал для частного разговора Луи Лохнера из Associated Press и уверил его, что знает, как контролировать нацистов эффективнее, чем это делал его предшественник. Его стратегия, объяснил он, заключается в том, чтобы регулировать их меньше, а не больше. «Я дам гитлеровцам достаточно свободы, чтобы их абсурдность вышла наружу», – сказал он американскому репортеру.

Когда Папен уступил место канцлера генералу Курту фон Шлейхеру, бывшему ранее его министром обороны, то стал пропагандировать новый подход. В разговорах с восьмидесятилетним президентом фон Гинденбургом (которого Лохнер и остальные все чаще полагали впадающим в деменцию) он утверждал, что лучший способ контролировать Гитлера – это назначить его канцлером.

Шлейхер стремился к совершенно иной политике в отношении нацистов: он пытался внести раскол в их ряды, сманивая Грегора Штрассера, главу «социалистической» фракции в партии, в свое правительство, на пост вице-канцлера. Это у него не получилось, и в своей наивности канцлер здесь некоторым образом не уступал Папену. Заняв пост в начале декабря, он быстро убедил себя, что ему удалось добиться новой эпохи «Ruhe, Ruhe, Ruhe» («Спокойствие, спокойствие, спокойствие»). Об этом он говорил Лохнеру во время рождественских каникул.

– Как видите, у меня все получилось, – объявил он. – Германия давно уже не была такой тихой, как сейчас. Даже коммунисты и нацисты ведут себя прилично. И чем дольше продолжается тишина, тем больше шансов у нынешнего правительства добиться мира внутри страны.