Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Никербокер нашел одно исключение в этой жесткой системе контроля. «Немецкие нудисты – единственные, кто успешно сопротивляется нацистскому контролю», – писал он. Герман Геринг и другие нацистские руководители указом потребовали, чтобы нудисты ходили одетыми, но журналист отметил, что это оказался один из тех случаев, когда власти закрыли глаза на неповиновение. «Культ наготы пошел путем всех популярных движений, которые запретили непопулярным законом. Он стал более массовым». Но назвать это полным сопротивлением было трудно. Часть убежденных нудистов присоединялась к нацистскому движению и работала на последнее изнутри. «Они хотели подружиться с Адольфом Гитлером, который, как они, не пил алкоголя, не курил, не ел мяса». Хотя Гитлер ничем не показывал, что он примет основной элемент их практики – хождение голышом, – нудисты не сдавались. «Гитлер должен нас понять», – так цитирует их Никербокер.

Среди множества тревожных историй нудисты оказались редким случаем благополучной ситуации. Куда страшнее звучал вопрос, который Никербокер задал в начале своей книги «The Boiling Point» («Точка кипения»), поколесив по всему континенту в течение года прихода Гитлера к власти и издав свое сочинение в начале 1934 г. «Европа оделась в военную форму, – написал он. – Пойдет ли она на войну?»

Никербокер был одним из самых проницательных молодых журналистов своего времени, чья репутация была уже известна не только читателям в Нью-Йорке и Филадельфии. Польская газета Express Poranny взяла у него интервью 12 ноября 1932 г., назвав «самым обсуждаемым репортером в мире». Он не сдерживался, когда рассказывал о зверствах гитлеровцев в Германии, что вызывало бешеные протесты среди нацистов, называвшие его слова клеветой. Издателей пытались заставить отозвать его домой побыстрее, но это поначалу не приводило к результатам. Не было смысла надеяться на то, что Никербокер станет менее энергично искать ответ на свой вопрос о возможной войне – это вопрос занимал умы множества людей по обе стороны Атлантики.

Но поразительная первая глава его книги была посвящена Данцигу, балтийскому порту с преимущественно немецким населением, который Лига Наций объявила после Первой мировой войны «вольным городом». Статус города, окруженного польской территорией, вызывал значительное напряжение между Польшей и Германией и легко мог стать причиной нового конфликта. Никербокер начинает внезапно с совершенно противоположной по смыслу картины:

Данциг… Здесь были спасены десять миллионов европейских и американских жизней. Именно столько погибло на полях сражений в 1914–1918 гг. И в следующей войне погибло бы не меньше. Война должна была начаться в Данциге. Сегодня очевидно, что война здесь уже не случится, что Гитлер Воинственный стал Гитлером Миротворцем – и правителем Данцига.

Сегодня Данциг – нацистский город, и впервые за тринадцать лет здесь мир с поляками. Впервые со времен мировой войны Данциг перестал занимать первое место в списке вероятных мест начала войны.

Как пояснил Никербокер, нацисты выиграли городские выборы 28 мая 1933 г., после чего «торнадо коричневорубашечников пришло к власти, приведя в ужас всех поляков и евреев в городе. Вся Европа затаила дыхание». Но пока нацисты закрепляли свою власть в городе, Германн Раушнинг, президент данцигского сената и помощник Гитлера, немедленно отправился в Варшаву, где подписал соглашения о торговле и правах польских граждан в этом городе на Балтике. «Поляки удивились и заподозрили неладное, но остались довольны», – писал Никербокер. Данциг с Варшавой сыграли дружественный футбольный матч, и внезапно былое напряжение спало. Гитлер предложил перемирие вокруг Данцига, добавил он, и прямо сейчас это сработало.

Что же теперь думать читателям? «Это урок, показывающий Европе, что Гитлер может обеспечить мир, если хочет», – писал Никербокер. Но он предупреждал, что это может оказаться лишь тактическим перемирием, позволяющим Гитлеру перевооружиться. И все же это означает, что «в этом уголке Европы хотя бы на несколько лет воцарится мир».