Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Но когда Никербокер начал описывать свою поездку по другим местам в Центральной и Западной Европе, а также по Балканам, он многое сказал и об умолчаниях, и о холодном расчете. По его словам, Гитлер не стремится сейчас воевать, потому что его страна не готова к новому конфликту. «Расклад слишком невыгоден для Германии, и лишь безумец сейчас полезет снова воевать против Франции и её союзников, – писал Никербокер. – Вопреки распространенным за рубежом мнениям, Германией сейчас правит отнюдь не безумец». Хотя он не одобрял расовую доктрину и террористическую тактику нацистов, но называл их «мастерами силовой политики». Это означало, что они постараются изменить баланс сил, прежде чем начинать новую войну. Он предупреждал, что все упирается в вопрос, когда именно Гитлер почувствует себя достаточно уверенно, чтобы пойти на конфликт в расчете победить. Он консультировался с экспертами, и те в целом оценили, что потребуется 5–10 лет. Пессимистические настроения в Европе Никербокер связывал с тем, что гонка вооружений уже началась. Гитлер упорно повторял, что стремится только к миру. «Этот мир лишь создает безопасные условия для наращивания вооружений», – писал Никербокер, и конец его книги звучит несопоставимо мрачнее её начала. «Наращивание вооружений никогда не предотвращает войн».

Гитлер начал Вторую мировую войну, напав на Данциг всего пять лет спустя. Наверное, Никербокеру тогда очень хотелось убрать из книги её первую главу. Однако в его книге много полезной информации даже в первой главе. По ней видно, как очень критичный журналист хотел подстраховаться – даже несмотря на то, что он, как видно по последним главам, весьма пессимистично смотрел на вероятные следствия политики Гитлера.

Критичность Никербокера все же была на высоте – чего не скажешь о других американцах, живших в Берлине. Примерно в то же время, когда Никербокер в начале 1934 г. издал «The Boiling Point» («Точка кипения»), знаменитый британский корреспондент Первой мировой войны сэр Филип Гиббс, ставший писателем, побывал в столице Германии. Он тоже задавался вопросом, не начнется ли в Европе война. Наблюдая за марширующими под восклицания «Хайль Гитлер!» штурмовиками и гитлерюгендом, он признал: «Нельзя не поражаться великолепию немецкой молодежи… Эта юная армия – очень трогательное зрелище». Но он также был и несколько встревожен. «Гордость и дисциплина юных легко потом обращаются к злу теми, кто умен и недобр».

Он не сомневался, что Гитлер вполне может оказаться тем, кто вновь повлечет страну к катастрофе. «Он – гипнотизер, очаровавший немецкий народ, и тот слепо следует за ним», – писал он. Лидер Германии продолжал настаивать, что стремится только к миру, но старый опытный журналист обращал внимание на то, что в любом попадавшемся ему немецком журнале было полно фотографий солдат в стальных шлемах и сцен времен последней мировой войны. Одной из самых примечательных его встреч во время визита в Берлин был разговор с американкой, давно бывшей замужем за немцем. Он пил с ней чай в отеле «Фюрстенхоф», где проживал в это время, и заговорил с собеседницей о ситуации напрямую.

– Большинство людей в Англии и все во Франции считают, что Германия готовится к новой войне, – говорил он.

– Но это же невозможно! Нелепость какая-то, – искренне удивилась та. – Почему они верят в подобный абсурд?

Он пересказал свои наблюдения относительно милитаризма нацистов, их веры в расовую доктрину и преследование евреев, грубых антиинтеллектуальных теорий и общих положений «Mein Kampf» и прочие соображения относительно немецкой мечты об экспансии. Люди вроде нацистского идеолога Альфреда Розенберга, по его мнению, проповедовали полное варварство, власть инстинктов и биологических порывов.

– Мои немецкие друзья смеются над этой розенберговской болтовней, – ответила американка. – Что до маршей и прочего, это все не имеет отношения к войне. Немцы это любят, как англичане любят футбол или крикет.

Она сказала, что знает много молодых нацистов.

– Они при мне говорят вполне свободно, ведь я замужем за немцем, так что для них – вполне немка. Они не говорят, что хотят войны. Им идея войны совершенно не нравится.

Она пояснила, что войну они упоминают, только когда обсуждают, не нападет ли Франция со своими союзниками. В этом случае они, конечно, готовы защищать родину.

– Но ведь это для любого народа нормально, не так ли?

К тому времени Гиббс обратил внимание, что у их столика вьется уже несколько официантов. Он предложил собеседнице перебраться в более тихое место.

– К нам прислушиваются, – пояснил он.

Они сменили столик, и американка заговорила о Гитлере, которого она знала и которым восхищалась.

– Он настоящий миротворец, – сказала она. – Иностранцы просто не верят в его искренность. Но я уверена, что он предпочел бы дружить с Францией. Он так к этому стремится… почему Франция не принимает его предложения?