Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Хотя Шуман настаивал, что занят «объяснениями, а не обвинениями», он не оставлял читателю сомнений, что любое точное описание нового движения будет расценено как партизанская деятельность. «Как и любая другая форма эмоционального и субъективного массового мистицизма, национал-социализм можно только или принять, или отвергнуть, – писал он. – Объективность предполагает отвержение». К моменту окончания работы над книгой он был готов дать очень страшный и точный прогноз относительно будущей войны, к которой приведет «патологическая ненависть, страстные желания и стремление к уничтожению». Он делает вывод: «Фашизм поглотят его собственные одержимые войной дети. С ним погибнут остатки эпохи, пережившей свое время».

Социолог из Колумбийского университета Теодор Абель также очень интересовался событиями в Германии. Когда Гитлер 30 января стал канцлером, Абель написал в своем блокноте, куда регулярно заносил свои наблюдения: «Германия вновь хочет стать мировой силой, она хочет завоевывать, она хочет императора. Опасность коммунизма велика и может привести к гражданской войне с Германией. Вся миротворческая деятельность окажется напрасна…»

Но Абель был сдержаннее – а порой даже дружественнее – Шумана в своих оценках новых властей Германии. Он также впоследствии ставил под сомнения некоторые находки Шумана. 3 февраля он писал: «Меня поразил манифест Гитлера, он очень хорошо сформулирован в терминах благородного патриотизма. Целью в нем объявляется восстановление целостности германского народа, который, по его словам, находится на грани растворения». Он с одобрением отметил, что Гитлер пообещал бороться с безработицей и поддерживать сельское хозяйство, а также подтвердил свое стремление к миру и разоружению. «Это благородный манифест. И я очень надеюсь, что все это искреннее».

Что до гитлеровских методов, Абель явно не спешил с выводами относительно них. «Парламентаризм и диктатура – не антитезы, это лишь методы решения проблем, адекватные в конкретных условиях», – писал он 7 марта. Даже когда нацисты в мае устроили сожжение книг, Абель не столько рассердился, сколько удивился, назвав сожжение книг «бессмысленным, но символическим жестом».

«Меня поражает витальность и бурный энтузиазм гитлеровского движения, его идеалистичность, его эмоциональный запал, его революционность. Им действительно важна их идея, какой бы нелепой она ни выглядела для тех, у кого нет идеи, ради которой стоит жить. Я завидую фашистам, националистам, коммунистам – всем, кто трудится во имя будущей цели». Это было удивительное признание: вот что могло привлечь американского интеллектуала к самому радикальному движению его времени!

Летом 1933 г. Абель приехал в Германию и был потрясен тем, как много людей в стране, в том числе последователей Гитлера, хочет поговорить о своем политическом опыте. У него после этого возникла идея, которой Абель долго занимался, пока не мог найти полноценную работу: он решил заняться серьезным исследованием нацизма. К июню 1934 г., при поддержке Колумбийского университета и с согласия властей Германии, он объявил конкурс на «Лучшую личную историю приверженца гитлеровского движения». Рассматривались только автобиографические сочинения и только от тех, кто вступил в партию до 1 января 1933 г., до прихода Гитлера к власти. Лучшим авторам были обещаны призы от 10 до 125 марок. «Основные критерии – полнота и честность» – говорилось в объявлении.

Это вдохновило людей, и исследователь к моменту окончания подачи работ осенью 1934 г. получил 683 текста. Из-за серии накладок с доставкой к Абелю в Нью-Йорк эти тексты добирались еще два года, так что исследование, основанное на анализе этих текстов, он смог опубликовать только в 1938 г. Это была книга «Why Hitler Came into Power» («Почему Гитлер пришел к власти»).

Абель намеревался показать, что именно привлекло к Гитлеру так много немцев. Но он также обратил внимание и на разочарование, наступившее после Первой мировой войны, и на Версальский договор, и на последовавшие революционные беспорядки в Германии. Вот как писал один молодой солдат: «Героизм превратился в трусость, правда – в ложь, на верность отвечали подлостью». Восемнадцать процентов из приславших автобиографические эссе участвовали в тех или иных военных действиях уже после войны: кто-то участвовал в подавлении мятежа левых или правых, кто-то сражался в Верхней Силезии или в долине Рура. Часть сообщала, что их шокировал «дух еврейского материализма» и что их мотивировало националистическое воспитание. «Мы не знали ничего о политике, но мы чувствовали, что в том направлении лежит будущее Германии», – объявлял один из них.