ГКЧП: Следствием установлено

Лукьянов.…Когда я сказал, что мы выйдем (на Михаила Сергеевича- В.С.) Крючков только засмеялся и говорит: «Туда не пройдет никто».<…> 20 августа у меня была полуторачасовая беседа с Руцким, Силаевым, Хасбулатовым. Мы договорились по целому ряду вопросов. После этого Ельцин подписывает указ, в котором черным по белому написано, что «переговоры с председателем Верховного Совета СССР Лукьяновым, по существу размежевавшимся с так называемым ГКЧП, подтверждают антиконституционность образования и действия этого комитета». 21 августа я после разговора с Руцким почувствовал, что надо брать всю власть. Хватит! Плевать на все это! Звонок утром Язову: «Созвать коллегию и вывести войска!» <…> Я лечу вечером к Михаилу Сергеевичу! Всё! Никакие депутаты ничего не поддержат…»

Следователь. Во сколько вы были у Язова?

Лукьянов. У меня написано в 11.30. Говорю: «Самолет немедленно!» Они говорят: «Нет самолета». Там были Язов, Крючков, Бакланов и Тизяков. Шенин, по-моему, при мне сразу ушел. Не помню. У меня в этот момент были застланы глаза, и я требовал одного: «Самолет!»

Помощник Лукьянова Владимир Иванов и начальник Секретариата Верховного Совета СССР Рубцов на допросе подтвердили, что Лукьянов в ночь с 18 на 19 августа Заявления не писал. Оно лежало у него готовым в бумагах и было датировано 16 августа. Выходит, ГКЧП действительно передернул факты? Использовал Заявление Лукьянова для своего прикрытия, жертвуя его честным именем во имя заговора.

Что делал Лукьянов ночью в Кремле? Следствием установлено

Лукьянов признаёт, что из разговора с членами ГКЧП знал, что состояние здоровья президента позволяет ему исполнять обязанности главы государства. И сам, будучи опытным юристом, квалифицирует действия тех, кто собрался 18 августа в кабинете Павлова, как заговор. Зачем же в таком случае он создает и предоставляет в распоряжение людей, которых считает заговорщиками, документ, служащий оправданием их действий?

Лукьянов пишет в дневнике, что появление в радиоэфире Заявления было для него полной неожиданностью. Но, с какой же целью он вносил поправки в него? Для чтения в тесном кругу ГКЧП?

Почему Лукьянов, «осознав», что Заявление было использовано ГКЧП «для прикрытия», не отозвал его, а лишь исправил в нем дату? Почему позволил, чтобы на следующий день, 20 августа, его опубликовали все без исключения не запрещенные ГКЧП газеты?

Почему, написав Заявление 16 августа, Лукьянов, не передал его тогда же прессе? Собирался опубликовать после подписания Союзного договора? Но оно в этом случае уже теряло всякий смысл.

И как мог Лукьянов работать над Заявлением 16 августа, если в этот день он совершил лодочную прогулку в соседний Дом отдыха навестить дочь, после обеда был на рыбалке и до того увлекся ловлей, что даже два прошедших один за другим дождя не заставили его пристать к берегу, чтобы на суше переждать непогоду.

— Я приехал на место рыбалки в пятом часу, — вспоминает директор Валдайского рыбзавода П. Лымарь. — Лукьянов плавал в лодке по озеру. Рядом была еще одна лодка, в которой сидели сотрудники КГБ — видимо, для охраны Председателя Верховного Совета СССР… Я с собой захватил несколько рыбин, карпов, которых тут же минут за двадцать-тридцать закоптил. Около семи вечера они причалили к берегу. Я разложил копченых карпов на капоте «Волги»… Лукьянов сказал, что «рыба просто так не естся», и кто-то достал бутылку водки. Эту бутылку мы выпили практически вдвоем — я и Лукьянов…

В резиденцию Лукьянов вернулся после 20 часов. В 21.00 отправился на ужин…

Сотрудники прокуратуры искали ответы на возникающие у них вопросы, с каждым днем расширяя поле исследований. 24 сентября в ведомство позвонил начальник Секретариата Верховного Совета СССР Николай Рубцов. Только вчера Рубцова допрашивали, на все вопросы он отвечал обстоятельно, подтвердив, что Лукьянов в ночь на 19 августа никаких документов не писал. И вдруг — этот звонок. Рубцов, заметно волнуясь, сказал, что хочет сделать важное заявление.

Из заявления И. Рубцова от 25 сентября 1991 г.

Вчера на допросе я дал неверные показания. Я полностью подтверждаю их до того момента, когда Лукьянов пришел к себе в кабинет после совещания у Павлова. Дальше события развивались так. Анатолий Иванович сел за стол, сказав, что он должен сейчас написать один документ. Анатолий Иванович взял чистые листы бумаги и стал писать, надиктовывая себе вслух текст Заявления по Союзному договору, которое на следующий день появилось в средствах массовой информации вместе с документами ГКЧП… По ходу работы он вносил в текст те или иные поправки. Писал он быстро, весь процесс написания занял примерно минут пятнадцать. Все это время Лукьянов к нам с Ивановым не обращался, я один раз подсказал ему — Анатолий Иванович неправильно употребил название референдума…