Гладиатор

Короче, пока мы шли к двери этого Мастера, Алиме мне рассказал про свадьбу! Какой-то враг этого самого Мастера, значит, нанял убийцу — какую-то деваху из клана ассасинов, чтобы она отомстила этому самому Мастеру как можно больней! Так вот…

Был у Мастера сын. Последний родственник типа. Жена умерла давно еще, а больше детей у них не было. И эта самая ассасинка замутила с его сынишкой, влюбила в себя, и в итоге все привело к свадьбе. И вот после фразы «жених может поцеловать невесту», ну или как-то так, они целуются… сын отстраняется… хватается за горло и начинает задыхаться. Лицо становится синим, взбухают вены, а ассасинка сразу пытается дать деру… но, в общем, Мастер ее перехватывает… и давит ее голову, как хренову гнилую дыню! Она прям взрывается в его руках — ее башка, в смысле.

Но перед этим она успевает вонзить ему в глаз вилку, и теперь он типа одноглазый…

Жуткая история…

Больше всего жалко сына… он же типа… как бы вообще не при делах.

Блин…

Короче, с вами снова Спенсер…

Алиме медленно отворяет дверь, предварительно постучавшись.

Делает несколько медленных шагов.

— Разве ты не должна быть сегодня на работе, Алиме? — голос Мастера очень хриплый, да и говорит он тихо, но каждое слово слышно более чем отчетливо.

— Я отпросилась, Мастер. Меня заменяет Карина.

— Ясно…

Я пытаюсь понять, откуда идет звук. Особняк огромен до невозможности. Настоящие хоромы! У нас, наверное, так живут лишь самые богатые бизнесмены, да кинозвезды.

— Что за унылое чмо с тобой, Алиме?

Я охренел. Вопросительно смотрю на нее, она подает мне знак рукой, мол, все нормально.

— Это мой знакомый, Мастер. Он хотел бы…

— Я больше не беру учеников.

Мы медленно пересекаем огромный холл, идем в большой зал, украшенный самыми разнообразными шедеврами искусства — картинами, статуями, многочисленными антикварными предметами мебели. Этот Мастер чертовски богат… определенно…

Где-то в углу расположено кресло, развернутое к двери спинкой. Мастер, судя по всему, сидит в этом кресле и курит табачную трубку, аки Шерлок Холмс.

— Помните, Мастер… Вы сказали мне, что окажете услугу?

Рука Мастера с зажатой в ней трубкой показалась из-за спинки и замерла. Он ждал продолжения.

— Так вот… я пришла за этой самой услугой. И мы будем в расчете.

— Судя по скорости его шагов… силе, приложенной к каждому шагу и расстоянию между ногами, он совсем еще птенец.

— Так и есть, Мастер.

— По количеству адреналина в его крови и запаху пота, смешенного с аренской пылью, он был в Колизее вчера.

— Так и есть, Мастер.

— И ты хочешь, чтобы я сотворил чудо за эти пять дней, ибо уже на шестой он должен быть готов.

— Именно… Мастер.

— И мой долг будет выплачен, так?

— Если он выживет на следующей битве.

Трубка с рукой исчезают, он затягивается, выдыхает дым, тут же заклубившийся над креслом.

— Договорились, Алиме.

И он встает.

Широкоплечий и накачанный. В одних штанах с обнаженной грудью. На его спине — татуировка в виде огромного дракона, извергающего огонь и расправившего крылья. Грудь волосата, широка и мускулиста, живот со всеми восемью кубиками. Широкий волевой подбородок с ямочкой; черные, как смоль, волосы, такая же черная бородка, сливающаяся с усами и обрамляющая его рот. На правом глазу — черная повязка. Бицепсы такие, что сам Арни, который Шварценеггер, обосрался бы от увиденного. И рост… он выше меня на голову, хотя я — второй по высоте после Бруно в классе.

— Ты не достоин быть моим учеником, — говорит Мастер и затягивается. — Но уговор есть уговор. Не знаю, что в тебе нашла Алиме, но я ее должник. Долг, как известно, платежом красен, — и он улыбается белоснежными, как жемчуг, зубами. — Даю слово, Алиме, на Арене он не помрет…

Я даже улыбаюсь, слыша такое. Почему-то я сразу понял, что этот чувак реально крутой учитель.

— …если, конечно, до нее доживет.

И тут мне стало страшно.

***