Гладиаторы

Это был, очевидно, урожденный римлянин, и он с легкостью говорил на своем языке, хотя в то же время в его речи слышался акцент и проскальзывали выражения последнего из плебейских классов. Он был, по-видимому, ремесленником, и, когда поднял свою руку, прося внимания, можно было видеть, что она сделалась грубой и мозолистой от работы. Невысокий ростом, с вульгарной внешностью, грубо одетый, с непокрытой головой и босыми ногами, он мог внушить мало интереса и уважения, но зато видно было, что благодаря своему дюжему и крепкому телосложению он способен на тяжелый и утомительный труд, а лицо его, несмотря на грубость черт, выказывало сдержанный энтузиазм, серьезные жизненные устои и честную прямоту сердца. Это был один из пионеров той религии, которой суждено было позднее распространиться по всей земле. Таковы были эти люди, готовые во имя своего Учителя без сумы, сандалий и всяких одежд, кроме той, какая была на них, идти и покорять мир. Не готовившие речей для произнесения, когда их приводили к царям и земным вельможам, они полагались только на святость своей миссии и вдохновение, внушавшее им, что нужно говорить. Не вкусившие науки, они опровергали мудрейших философов. Люди без роду и племени, они дерзали перед проконсулом, сидящим на судейском престоле, и перед цезарем на его троне. Невежественные и домоседы, они не боялись идти в странствование по чуждым странам, к враждебным народам, чтобы сеять благовесте с простой вдохновенной верой, заставлявшей людей верить им. Слабые по природе как только возможно и робкие вследствие воспитания, они спускались на арену, чтобы найти там мученическую смерть под челюстями голодного льва, со спокойной отвагой, неведомой солдатам и гладиаторам. Беспрестанно внушал им их Учитель, что Его миссия идти не к благородным, счастливым и знатными, так как эти последние, если бы захотели, могли бы сами прийти к Нему, но прежде всего к бедным и униженным, смиренным и отверженным, в особенности же к несчастным и нуждающимся, которым никто здесь не хочет помочь и которые тем более должны полагаться на заступничество Того, кто прежде всего друг несчастных.

Вот почему люди, призванные выполнять это дело, избирались главным образом из самых низших классов общества, из среды тех, кто мог говорить толпе ее родным языком и свойственными ей образами, и это же обстоятельство могло легко доказать даже самым нерадивым и невдумчивым людям, что их авторитет ничуть не зависел от посторонних обстоятельств, но шел непосредственно свыше.

По мере того как проповедник воодушевлялся, Эска не мог не замечать перемены, происходившей в осанке и внешности этого человека. Сначала глаза его глядели угрюмо, слова были робки, манеры натянуты. Постепенно как будто какой-то свет озарил его лицо, он выпрямился и словно вырос, речь его потекла свободно блестящим потоком красноречия, движения прониклись достоинством, и весь он, так сказать, облекся в величие предмета, о котором говорил.

Строго говоря, этот предмет был довольно прост, быть может, печален, с человеческой точки зрения, и, однако, как утешительны были его слова для тех, кто плакал около него, стоя подле свежезарытой могилы!