GLASHA. История скайп-школы

Однако о естественных родах не могло уже быть и речи, ведь мое зрение ухудшалось стремительными темпами. К счастью, линзы на минус восемнадцать американская промышленность уже выпускала, и со стороны я ничем не отличалась от видящих людей. Но, как бы то ни было, теперь предстояло рожать с помощью кесарева сечения.

Роды, как и в первый раз, начались внезапно.

Ночью мы поехали в роддом. Уже в приемном покое я почувствовала неладное: от дежурного врача явственно разило перегаром, но деваться мне уже было некуда.

Грубые медсестры вкатили меня в предоперационную вперед ногами и куда-то удалились. Схватки становились все нестерпимее. В полном одиночестве я кричала в пустоту. В конце концов пришел хирург и недовольно пробурчал:

– Какое кесарево? Голова уже торчит!

На этих словах я провалилась в черную бездну.

После наркоза я очухалась в реанимационной палате на четырех человек. Все мои «товарки» стонали от боли. Я почувствовала, что лежу в луже крови, и стала звать сестру. На мой крик пришла огромная бабища в белом халате и сказала, что пеленок для меня нет, а если я хочу чего-нибудь, то надо звонить мужу и просить его привезти для нее, бабищи, обед из «Макдоналдса».

Это было так неожиданно, что я подумала, что брежу.

В общем, первый мой звонок из роддома мужу был о заказе гамбургеров для медперсонала…

К счастью, скоро пришла нянечка и стала протирать полы. Кровь с моей кровати протекла на пол.

– Ох, милая! – вскрикнула она. – Сейчас врача позову.

Через пару минут она принесла пеленку и привела врача. Тот назначил переливание крови и посоветовал выполнять все требования медсестер. Я пообещала ему сто долларов, если мне сделают спинномозговую анестезию. Видимо, я говорила убедительно: вскоре мне поставили обезболивающее прямо в спинной мозг. Все остальные продолжали беспомощно кричать. Они просились в туалет или попить, но сестра подходила только чтобы поглумиться.

– Что, больно? – насмешливо спрашивала она. – А трахаться не больно было?

Мне казалось, что я попала в барак концлагеря.

Вскоре из сестринской послышался звук обгладывания куриных костей – это Олег привез пакеты из «Макдоналдса». Естественно, его ко мне не пустили.

Я лихорадочно придумывала, как вырваться из этой палаты. Наконец решилась и начала подниматься. Из-за потери крови в глазах было темно, голова кружилась, меня бил озноб.

Засунув пеленку поглубже и держась за стенку, я еле-еле доползла до садистки и сказала, что хочу перевестись из реанимации в обычное отделение.

Чудовище в белом халате, услышав мои слова, расхохоталось:

– Ну, давай, доходяга, переводись, а я посмотрю на тебя.

Собрав все силы, я направилась в сторону выхода. Видимо, сестра не ожидала от «доходяги» такой прыти и среагировала не сразу. Я успела добраться до лифта и даже нажать не глядя какую-то кнопку.

Дальше в памяти у меня полный провал. Очнулась я в простой палате, но руки и ноги были крепко привязаны к кроватной раме. В вене стояла игла, и крошечные капельки медленно скатывались по гибкой трубке. Еще пара трубочек выходила из живота. От беспомощности я горько расплакалась.

Вскоре пришли другой врач и другая сестра. Они сказали, что со мной все в порядке. Просто от наркоза у меня было двигательное возбуждение, но процесс выздоровления уже идет, и скоро я смогу увидеть свою малышку.

К счастью, с дочкой все было хорошо, и я попросила за доплату оставить ее рядом со мной. Услышав про деньги, меня сразу же развязали и принесли кроху. Через пять дней мы выписались из этого удивительного места, сохранив о нем самые недобрые воспоминания. Несколько раз я пыталась выяснить фамилию сестры, дежурившей в тот день в реанимации, но тщетно. Врачи-убийцы тщательно оберегали себя от неприятностей.

Юля

Дочку мы назвали Наденькой – в надежде на то, что у нее в жизни все сложится хорошо.

Однако матка у меня была разорвана в пяти местах, мочевой пузырь поврежден катетером, а рубец на позвоночнике стал источником постоянных болей. Для ликвидации последствий пребывания в адском роддоме мне требовалась пара небольших операций, а моим детям, соответственно, няня. Колесо Фортуны провернулось: теперь я сама нуждалась в помощнице. Я глубоко задумалась: кому же смогу доверить своих детей?

Времени на поиск много не ушло, так как я вспомнила про Юлю.

Во время прогулок со старшими детьми в парке у нас образовалась большая компания мамочек. Вместе было веселее гулять и воспитывать детишек. На удивление, все были очень приятными, но Юля выделялась из всех. Она могла занять малышей любого возраста. Собирала с ними шишки для поделок, вязала, вышивала, пела и плясала. Дети встречали ее с восторгом. Да и для взрослых у нее всегда находилось доброе слово.

Юля была родом из Баку. В январе 1990 года, который заслуженно получил название «черный», в некогда гостеприимном городе начались армянские погромы. Юля была наполовину армянкой, наполовину русской, но в смутные времена, как известно, бьют не по паспорту… тем более что тогда она еще и не получила свой первый паспорт.