Гласность и свобода

К тому же в «Гласности» работал Андрей Шилков, я постоянно виделся с отцом Глебом Якуниным — оба были с Волохонским в зоне и хорошо понимали, кто он такой. Волохонский сумел собрать подписи мало-мальски известных человек пятнадцати, которым лестно было участвовать в таком серьезном деле (кажется, и братьев Подрабинеков) в Нобелевский комитет в Осло о том, что Корягин — самозванец и не достоин премии. Думаю, что не выделение второй премии в Россию не было заслугой Волохонского, хоть он и похвалялся — «я лишил Корягина Нобелевской премии». Хоть КГБ задействовало здесь не одного Волохонского, все это было отвратительно в высшей степени. Я написал и об этом в «Гласности» все, что думал. Волохонский мне ответил в «Самиздате», не ожидая, что мы поместим и его ответ. Но мы и это сделали — с комментариями, конечно. Потом имя Волохонского упоминалось и он был даже задержан в связи с убийством Старовойтовой — трое суток он со своей приятельницей Корзинкиной дежурил около дома Галины Васильевны, якобы охраняя каких-то бездомных собак. Более похоже было на то, хотя и не было доказано, что он должен был подавать знаки убийцам, а трое суток ему пришлось дежурить, поскольку Галина Васильевна часто в последний момент меняла свои планы.

Впрочем, в восемьдесят седьмом и даже в восемьдесят восьмом году еще никого не убивали и даже новых арестов почти не было, но начавшиеся освобождения политзаключенных очень напоминало условия ссылки или высылки. Статья в «Гласности» Андрея Миронова так и называлась «Освобождение или перемена статьи?».

Конечно, и мои статьи о Волохонском при всей популярности и даже влиятельности тогда «Гласности» мало, что могли изменить.

Новодворская в начале восемьдесят восьмого года решила создавать новую партию. Изначально партия выглядела какой-то очень странной. В нее входили и новые социалисты и ярые противники марксизма, евреи и русские националисты, то есть изначально планировалось, что в ней будут разные, имеющие прямо противоположные взгляды «фракции». Единственное, что якобы всех объединяло, была оппозиционность существующему режиму, хотя сама Новодворская через несколько лет написала в «Новом времени» восторженную статью о советском Председателе Президиума Верховного совета СССР Анатолии Лукьянове, как о неизменном и пламенном стороннике демократии.

Первое организационное собрание Дем. Союза происходило на квартире Богачева — будущего верного соратника Жириновского по созданию ЛДПР. Впрочем, не только он, но и Жириновский были в первом составе руководящего координационного совета, что выглядело странно, хотя о том, что он — штатный сотрудник ГРУ (служил референтом-переводчиком пограничного Закавказского военного округа, а это штатная должность ГРУ, был заслан в Турцию, оттуда выслан и т. д.) я в то время еще не знал. Любопытно, что по рассказу Юры Скубко — одного, как Ася Лащивер из вполне достойных членов ДС, Жириновского они вывели (или он сам ушел) после того, как он буквально не давал ни о чем подумать, уговорами, что сейчас надо для отвода глаз поддерживать Горбачева и Лукьянова, а потом «ударить им в спину». Для все яснее проявлявшегося расхождения в интересах и взглядах КГБ и государственного аппарата СССР это была очень характерная позиция. Впрочем, Жириновский обеспечил создание Дем. Союза проведением окончательного организационного собрания в поселковом совете Кратово в праздничный день 9 мая (я, по просьбе Аси, разрешил им собраться на нашей кратовской даче, но именно в этот день «Гласность» и разгромили) и задачу свою выполнил.

Но для меня тоже гораздо более странным было присутствие в руководстве Дем. Союза двух хорошо знакомых, в отличие от Жириновского и Богачева, мне (и всем диссидентам) людей. Одним был Денисов, дававший на очной ставке на Лубянке показания о том, что писатель Георгий Владимов давал ему для чтения антисоветскую литературу. Владимов в конце семидесятых годов был представителем в СССР «Эмнисти интернейшнл» — единственной правозащитной иностранной организации официально представленной в Москве и к тому же достаточно ясно понимал и деятельно реагировал на все, что происходило в годы власти Андропова-Брежнева. Понятно, как от него стремились избавиться.

После очной ставки с Денисовым, которую Владимов подробно описал в «Самиздате», ему сразу же было сказано:

— Не поедете на Запад, поедете на Восток (то есть в лагерь за распространение антисоветской литературы — С.Г.).

Об этом знали все диссиденты, но и я сам еще раз повторил это Лере, ближайшим приятелем которой и одним из руководителей Дем. Союза был Денисов. Но никакой реакции не было.