«Гласность» и свобода

Кавказские рабочие проекты

Выше я вкратце описал незавершенный Международный трибунал по военным преступлениям и преступлениям против человечества в Чечне и неудавшуюся конференцию о положении разделенных народов Дагестана. С трибунала, а скорее – с наших материалов о митингах в Ереване и аресте моем с Андреем Шилковым и отважной поездки Андрея во все еще окровавленный от погрома армян Сумгаит и началась систематическая работа фонда «Гласность» на Кавказе.

Здесь я не могу сказать, как с чеченским трибуналом, что главным моим соображением было предупредить неминуемую, с моей точки зрения, вторую войну в Чечне. Просто я видел, что Северный Кавказ (о Закавказье речь особая) медленно, но верно из-за вопиющего беззакония, множества мелких и корыстных интересов, как в разных частях этого дивного лоскутного одеяла, так и в Москве, начинает тлеть и это тление того и гляди превратиться в открытый огонь. Не раз я тогда говорил и писал, что Россия теряет Кавказ, причем я не был так уж уверен, что русскому народу так уж необходимы эти владения. В большей степени христианской Северной Осетии, Дагестану, где живет тридцать с лишним больших и малых народов и где русский язык является единственным для них общим, было важно присутствие России на Северном Кавказе. Да и в Закавказье Армения, окруженная мусульманскими народами всегда воспринимала Россию как главную опору (армяно-турецкая резня начала XX века, в которой погибло около полутора миллионов армян, по утверждению турецких источников, стала результатом помощи, оказываемой армянами русской армии во время Первой мировой войны). Но, главное, я был руководителем правозащитной организации и все растущая волна произвола и насилия на Севрном Кавказе, идущая оттуда все более чудовищная хроника и жалобы в «Гласность» не могли не стать, да еще после первой чеченской войны, темами и материалами для нашей многолетней работы.

Была еще одна существенная причина, побуждавшая нас к этому. Еще в восемьдесят восьмом году в газете «Моргенбладет» я писал о том, что как бы не относиться к внешней политике Горбачева, к его экономической политике, но хоть как-то можно говорить о сформулированной позиции советского руководства. Между тем национальной политики у него нет никакой, нет даже общих представлений о том, что нужно делать в это трудное время, а это очень опасно в таком многонациональном государстве. Иона Андронов в своей статье в «Литературной газете» назвал это подстрекательством к национальным волнениям.

После крючковско-ельцинского переворота положение стало еще хуже. Многочисленные кабинеты в Кремле и на Старой площади заполнила зачастую и вовсе какая-то шушера, отличительной чертой которой была полная безграмотность и безответственность. По отношению к национальным вопросам это было особенно заметно. В советское время, которому я, конечно, никак не симпатизирую, в соответствующих отделах ЦК, Совета Национальностей Верховного Совета СССР, Министерства по делам национальностей собралось много специалистов, выходцев из тех районов, проблемами которыми они были заняты и если далеко не всё хотели и могли решить приличным образом, то и катастрофических ошибок в последние годы тоже не совершалось.

А на Северном Кавказе, скажем, одной из многих была оставленная Сталиным взрывоопасная проблема: сотни тысяч людей из высокогорных аулов были переселены в низины. Делалось это, конечно, потому, что в высокогрье НКВД не мог никого контролировать и заслать туда свою агентуру. Но думаю, что и ставилась другая вполне сознательная цель – перессорить до того мирно жившие по соседству народы. Потому что земли, на которых были поселены горцы, формально считались пустующими, но на самом деле это были выпасы для овец тех, кто жил в низинах. Теперь они лишались и своих традиционных земель и скота, который негде было кормить, а был единственный средством пропитания, что, конечно, не улучшало отношений между вынужденными переселенцами и местными жителями. И таких проблем было много. Более поздняя советская администрация их понимала, как-то пыталась смягчить, ельцинская не знала ничего и знать не хотела, специалисты, такие как директор Института этнологии Тишков недолгое время побывавший министром, откровенно из администрации изгонялись и не приглашались даже для консультаций. Множество кровавых ошибок совершенных в эти годы, были не только следствием коррупции, мелких личных амбициозных соображений и вполне циничной политики, но результатом полнейшей некомпетентности людей, успешно захвативших кабинеты в Кремле.