«Гласность» и свобода

Только поэтому фонду «Гласность» пришлось разрабатывать на специально собранной конференции условия мирного соглашения между Северной Осетией и Ингушетией. Там постоянно происходили чаще всего кровавые стычки между осетинами и ингушами, причем победителями (но на словах жертвами), как правило, оказывались те, чья милиция вступала в дело раньше. Число взаимных обвинений было велико. Мы пригласили руководителей обеих республик. Президент Ингушетии – Руслан Аушев, правда, не смог приехать, но прислал со всеми полномочиями председателя Верховного совета Плиева, из Северной Осетии приехали и президент Александр Дзасохов и председатель Верховного совета Цаголов. Кроме многочисленных специалистов, которых мы пригласили (в том числе два бывших министра по делам национальностей – к этому времени министерство со всеми его сотнями специалистов по всем вопросам, работавшими по двадцать лет, вообще было уничтожено), но еще и генерал-лейтенанта Николая Стаськова – заместителя командующего ВДВ (воздушно-десантными войсками) России, что было результатом забавного совпадения незадолго до этого.

В Государственной Думе я оказался на каком-то круглом столе, посвященном Кавказу, устроенном Алексеем Митрофановым, тогда первым заместителем Жириновского. Естественно, собравшаяся компания, кроме самого ведущего, была мне незнакома, рядом со мной сидел столь же незнакомый военный в генеральской форме. Я что-то сказал, мало совпадавшее с мнениями других участников, но когда после этого сел в кресло, военный раскрыл лежавшую перед ним папку и пододвинул ее мне. Там были тезисы его выступления, которого произносить он не стал, и что самое поразительное, они большей частью совпадали с моей, никем не поддержанной оценкой. Так мы познакомились. Оказалось, что Стаськов перед тем был командующим русским миротворческим корпусом в Приштине и имел большой опыт по улаживанию отношений между сербами и албанцами.

К сожалению, документы и этой конференции, как и текст хорошо работавшего много лет договора между правительствами Ингушетии и Северной Осетии при последнем грабеже «Гласности» пропали. Помню только, что соглашение включало в себя создание совместных ингушско-осетинских милицейских подразделений, которые и должны были выезжать (или вести следствие) в случае межнациональных столкновений. И, кажется, это много лет хорошо работало.

Конечно, о Чечне в «Гласности» тоже не забывали, в особенности потому, что за это время у нас появилось много друзей в этой несчастной республике. Хотя на полноценное проведение трибунала средств найти не удалось, предложение английской телекомпании ITV провести его в прямом эфире тоже почему-то сорвалось и последняя возможность – выдвинуть обвинение виновникам войны в судах Бельгии или США, где принимаются к рассмотрению преступления, совершенные иностранными гражданами на территории их государств, тоже оказалось нереализуемой – на такие процессы нужна была масса денег, а никто помогать не хотел.

Но ЮНЕСКО мне удалось уговорить выделить небольшой грант на помощь беженцам из Чечни в Ставропольском крае, чем в самой Чечне были заняты многие частные благотворительные организации – «Человек в беде», «Врачи без границ» и другие, но в пограничном крае десяткам тысяч беженцев не помогал никто. Администрация края пыталась их как-то расселить, но во внезапно удвоивших население поселках не было достаточно больших школ, детских садов для детей и хотя бы этим удалось заинтересовать ЮНЕСКО (это был, кстати говоря, их первый и единственный проект помощи жертвам чеченской войны).

Я объехал прибрежные поселки, были составлены сметы и даже чертежи необходимых, очень скромных построек, намечены сроки финансирования и проверки выполнения работ. И районные и краевые власти сами были в этом очень заинтересованы и поэтому эта хлопотная работа шла легко.

Но со мной захотел повидаться и председатель краевого комитета КГБ и история, которую он между делом мне с отвращением рассказал, подтвердила самые худшие мои предположения:

– Что этот Степашин делает, – говорил мне этот полковник КГБ. – Изображая необычайное миролюбие и способность найти со всеми общий язык, он поехал в Чабан-махи и Караван-махи (тогда это были оплоты воинствующего ислама, точнее – ваххабизма в Дагестане. – С. Г.). Он спрашивает, что им нужно и они говорят: вот дома бы поправить, с медикаментами помочь. И Степашин (тогда министр Внутренних дел) снабжает их в неограниченном количестве бетоном (кто на Кавказе, да еще в горах строит бетонные дома), а о медикаментах отвечает, что он не министр здравоохранения, а потому может дать только 1500 комплектов первой помощи солдатам во время военных действий. Он что, сумасшедший?