«Гласность» и свобода

Измученный ожиданием, без проблем прохожу паспортный контроль, сажусь в кресло самолета, посадка уже закончена и вдруг в самолете появляется полковник пограничных войск и двое солдат с автоматами наперевес. Направляются прямо ко мне, и полковник заявляет, что я арестован за попытку улететь в Финляндию без финской визы. Я пытаюсь объяснить, что у меня билет в Париж и в Хельсинки я не буду выходить из аэропорта, да меня и не выпустят. Но полковник повторяет, что у меня билет в Хельсинки, я пытаюсь незаконно пересечь советскую границу и выводит меня под конвоем автоматчиков на глазах испуганных пассажиров. В аэропорту, правда, меня тут же освобождает, хотя попытка незаконного перехода границы в советское время – серьезное уголовное преступление. Предусмотрительный Виталий (после срока в Перми и Чистополе) не уехал из аэропорта, пока не услышал об отлете самолета и поэтому я не только успел сравнительно быстро вернуться домой, но еще и послал в ЮНЕСКО по факсу письмо, с оглашения которого и началась конференция о свободном обмене информацией между Востоком и Западом.

Раздраженный этой историей заместитель генерального директора ЮНЕСКО швейцарец Алан Моду, который был инициатором конференции, настоял на приглашении меня на ближайшую конференцию журналистов в Нью-Йорке, созываемую по инициативе Организацией Объединенных Наций. Я опять приехал в Шереметьево, опять поднялся за билетом в офис теперь уже «Пан Америка». Там тоже был симпатичный молодой человек. На этот раз он без всяких затей нашел мой билет и подтверждение секретариата ООН об его оплате и вдруг сказал:

– Я могу заплатить вам за этот билет пять тысяч долларов наличными.

За такие деньги в Москве в это время можно было купить трехкомнатную квартиру в центре города – по-видимому, смазливый мальчик был сказочно богат.

– Нет, я полечу в Нью-Йорк, – хотя на самом деле мне было совершенно нечего сказать на конференции, посвященной, кажется, Юго-Восточной Азии.

По возвращении обыскивали меня долго и необычайно тщательно. Были конфискованы две видеокассеты с фильмами, которые я вез детям: одна с Чарли Чаплиным, другая – с мультфильмами Уолта Диснея и, конечно, все официальные документы ООН. Но Володя Буковский, не помню через кого, передал мне кассету, подготовленную польской «Солидарностью», где два печатника в деталях показывали, как создать подпольную типографию. Еще два-три года назад «Гласность» помогала «Солидарности», теперь уже поляки старались помочь нам. И вот эту кассету, после просмотра в течение недели, единственную из всего моего багажа мне вернули.

Но я не собирался создавать подпольную типографию, поскольку понимал, что для КГБ это будет подарок судьбы. Вместо этого я написал жалобу в Главное таможенное управление на тех, кто, по-видимому, в грабительских целях изымал из багажа детские фильмы и в провокационных – официальные документы ООН. Меня пригласили на главную таможню (у трех вокзалов), долго извинялись и все вернули. Но подпольную типографию я при всей простоте и ценности польских советов создавать не стал.

Переходя к 1992 году, нужно упомянуть еще две довольно характерные для того времени и достаточно странные истории. Я уже писал, что никаких грантов в то время у «Гласности» не было, подписка на «Ежедневную гласность» была недостаточна для того, чтобы оправдать расходы на офис, сотрудников, переводчиков. Между тем наша корреспондентская сеть оставалась фантастической – в адресной книжке, составленной Томой, не только сотни имен, но еще и сотни городов и, скажем, в одном Баку, который был важным, но далеко не единственным центром нашего внимания, упомянуто четырнадцать корреспондентов – азербайджанцев, армян, русских – рабочих, профессоров, общественных деятелей.