Я пересказал Симе свои наблюдения и услышанное от фельдшера - в упрощении сильном. Мол, это типа припадков непроизвольных. Вот есть такая болезнь - падучая, а у Марфы с Зинкой, выходит, болезнь дракучая, закосучая и щипуче-царапучая. Понятно?
- Конечно, понятно, что в те минуты они не думают, что в одёжу труд вложен, дерут, что под руку попадётся, и всё тут. Потом зашивают. А ну как на лоскуты раздерут, коли платьюшко застиранное? Небогаты ведь сельчанки одеждой.
- Слушай, Симка, ты не темни, и говори всё, что думаешь, - неожиданно встрял Ефрем. - Я же тебя наскрозь вижу, приноровился уже, за тобой день и ночь... тьфу, день за днём наблюдая. Говори, ну!
- Да чего такого я недоговариваю? - фальшивым голосом удивилась портниха.
- А то, что им для драк надо особую амуницию надевать, тобою сшитую. Что, не так?
Серафима смутилась, покраснела.
- А хотя бы и так, чего тут дурного? Нельзя же в одном и том же, как это говорят - и в пир, и в мир, и в добрые люди. А в злые - тем более нельзя, которые норовят порвать, что на тебе. Вот мы в нашем Новосёлове придумали для купанья - купальник, для плаванья - плавки, для загара - бикини. Для всякого дела, ну, забавы, своя одёжка. Вот и тут так же. Чем плохо?
- А тем неважно, Серафима, - вступил я, - что купанья-загоранья - забавы исконные и всеми одобряемые. Есть для них особая одёжка, нет ли - одобрение не зависит. А вот драки между девками - вещь, безусловно осуждаемая. И сшить для драк особую амуницию - значит, потрафлять дерущимся, как бы одобрять их жестокую забаву, вводить её в законные рамки, рамки обычаев. Ты-то что думаешь, Ефрем?
- Я так думаю - пускай дерутся в самом плохом, ветхом. Раз-раз - и обе в лохмотьях, два-три - и вообще ни в чём. Тут и драке конец, кто же захочет голой драться. Беги домой и мажь царапины этим, как его... ядом.
- Йодом! Я понимаю твоё желание позырить на... то есть, как можно скорее заканчивать драки между девчонками, но если это типа припадка, то как они успеют надеть на себя самое ветхое?
Мы замолчали, я - торжествующе, он - озадаченно. Сима почему-то низко пригнула голову, а когда подняла, то всё лицо было красным, смущённым.