Главная роль

Максим поискал глазами. Вольноотпущенник выглядывал из-за двери. Выглядывал в страхе и смущении. Тоже знал: Сервии не место в Риме. И еще знал: если Максим не поторопится, к императору не попадет. Кухонные рабы закончат разгружать телеги.

Актер понял взгляд Гефеста. Взял Сервию за руки, крепко сжал тонкие горячие пальцы.

— Сервия. Тебе нельзя…

— Максим.

Он замолчал. Чувствовал: ни сам он, ни Марцелл, ни Элиан и никто на свете не заставит Сервию уехать.

— Дождусь тебя здесь, — сказала она.

Максим окинул взглядом ипподром. Что ж, убежище не из худших. В императорской ложе даже уютно. А главное, никто не найдет. И случайно не наткнется.

— Дождись.

Она улыбнулась. И как будто отдернулась пелена усталости и тревоги, до сих пор затенявшая ее черты. Сервия вскинула руку. В этом жесте было столько неукротимой энергии — точно молнии разлетелись вокруг.

Максим всегда восхищала бьющая через край энергия, присущая большинству римлян. Такими были и напористый Марцелл, и задиристый Вибий, и добросовестный Септимий, и неукротимый Элиан, и бесстрашная Корнелия, и хладнокровная Домиция. Невозможно было представить этих людей, бессмысленно уставившимися в экран телевизора или рвущимися занять сидячие места в транспорте.

Неожиданно Сервия посмотрела на Максима, точно впервые заметила. Оглядела темную тунику раба, парик. Засмеялась.

— Юпитер Охраняющий, на кого ты похож?

Максим озабоченно сдвинул брови. Только теперь сообразил: Сервия узнала его в одно мгновение, несмотря на сумрак. Неужели так же легко опознают и остальные? «Эх, сюда бы нашего театрального гримера!» Но об этом не приходилось и мечтать. А потому Максим успокоил себя лестной мыслью, что Сервия видит не глазами, а сердцем.

…Пять повозок стояли у широко распахнутых дверей дома Августа. Чадили факелы. Сновали полуобнаженные рабы. Часовой, расположившийся в некотором отдалении, с полным равнодушием взирал на эту суету.

Низенький плотный человечек, подойдя к ближайшей повозке, что-то отмечая на восковых табличках. Похоже, считал корзины, которые выгружали рабы.

Максим помедлил, соображая, как втиснуться среди рабов. «Надсмотрщик» поднял глаза от табличек, увидел Максима и расшумелся:

— Тебе что, особое приглашение нужно? Поторапливайся!

Максиму иного и не требовалось. Нагнувшись, подхватил корзину с кочанами капусты, водрузил на плечо. Невольно крякнул.

Уже входя в двери, сообразил, что отлично знаком с «надсмотрщиком». Это был один из вольноотпущенников Нервы. Максим окрылило то, что этот человек его не узнал. Вдобавок корзину пришлось нести в одну из дальних кладовых. Это тоже было удачей.

Просторная, вымощенная каменными плитами кухня озарялась огнем очага. Отсветы пламени падали на огромные амфоры, стоявшие в углу, и амфоры поменьше, помещавшиеся на полках. Корзины с виноградом, грушами, финиками, оливками загромождали и столы и пол, так что едва оставался узенький проход. «Кто же будет это есть?!»

Следуя в веренице рабов, Максим свернул в неширокий коридор. Приходилось прижиматься к стене, чтобы разминуться с теми, кто избавился от своей ноши и спешил за новым грузом. Максим знал эту часть дома лишь по рассказам вездесущего Гефеста, но приметил закрытый занавесом дверной проем, ведший во внутренний двор.

Опустив корзину на пол кладовой, Максим повернул обратно. Вновь прошел мимо двери. Понял, что ускользнуть от внимания слуг будет не так легко как рассчитывал. Он мог рукой коснуться занавеса, но не мог за ним скрыться. Повсюду горели светильники. Навстречу шагали рабы, сгибавшиеся под тяжестью корзин и сосудов. В спину дышали рабы, возвращавшиеся налегке.

Максим уже в третий раз проходил по коридору. Сознавал: если не проскользнет в глубь дома сейчас, больше случая не представится. Повозки опустели.

Он замедлил шаги. Человек, шедший сзади, наступил на пятку. Максим не обратил внимания, но тотчас послышался шепот:

— Максим.

Мышцы спины разом одеревенели. Актер с трудом удержался, чтобы не обернуться. «Узнали? Или только заподозрили?» Голос показался знакомым.

— Это я, Марцелл.

Максим споткнулся. Едва удержал корзину. Заторопился вперед. Марцелл не отставал. Они вошли в кладовую и одновременно сбросили на пол корзины. Чуть не стукнулись лбами. Застыли, упершись друг в друга взглядами.

Марцелл был в грубошерстной тунике и нелепой головной повязке. «Как сговорились! Вибия следует четвертовать. Удержал сенатора дома, называется! Еще, наверное, в спину подпихивал, чтобы шел побыстрее!»

— Что стали? — прикрикнул раб, распоряжавшийся в кладовой. — Живее! Не путайтесь под ногами.

Они вышли в коридор. Возле занавешенной двери Максим остановился, сделав вид, что поправляет башмак. Пришлось остановиться и Марцеллу. Максим громко сказал:

— Кажется, заноза. Помоги.