Главная роль

Стремительно бросился вперед, сбил с ног двоих воинов. Остальные отпрянули. Полукруг распался. Солдаты все торопливее отступали. Стоявшие в первом ряду с силой расталкивали остальных. Стремились оказаться на противоположном конце зала. Страшились наказания.

Голос Элиана гремел на весь зал. Ошеломленные солдаты повиновались, не успевая задуматься. Максим смотрел чуть не с восхищением. В несколько минут начальник гвардии усмирил разбушевавшуюся стихию. Солдаты уже не помышляли о бунте, об убийстве цезаря. Жаждали одного: не попасть командиру под горячую руку.

Септимий чуть не силой отобрал у Максима меч Клодиана. Вероятно, не хотел, чтобы помощник расплатился за покушение. Максим отдал неохотно — ярость еще не успела отхлынуть.

И вот уже по всему Палатину были расставлены часовые. Никто не смел подойти к цезарю без позволения начальника гвардии. Император превратился в узника.

Преторианцы — кроме солдат, несших стражу во дворце, — возвратились в лагерь. Ушел и Элиан.

В огромном тронном зале остались Нерва, Максим и Гефест. Даже рабы успели куда-то скрыться.

Наступила тишина. Не верилось, что мгновения назад эхо отражало звук сотен шагов, яростные крики… Часовые застыли у дверей. По мраморному полу неторопливо полз солнечный луч.

Нерва тяжело оперся на плечо Максима. Император был изжелто-бледен, под глазами набухли свинцовые мешки. Цепляясь за Максима, Нерва медленно оседал на пол.

«Инфаркт».

— Лекаря! — крикнул Максим.

Никто не ответил. За лекарем помчался хромоногий Гефест.

…Пока возле императора хлопотали целители, к Максиму приблизился Гефест:

— Я видел во дворе… Парфения… То, что от него осталось… Хорошо, что ты заставил меня предупредить Сатура.

* * *

Мелкой семенящей походкой крайне озабоченного человека Гефест следовал вдоль цепочки преторианцев. Максим напряженно наблюдал за вольноотпущенником. Напротив парадных дверей дома Августа Гефест остановился. Сморщившись, принялся растирать колено, изредка поглядывая на неподвижных часовых. Потом, прихрамывая, двинулся дальше. Свернул за угол дома.

Максим отступил на несколько шагов в сторону, чтобы кустарник не мешал видеть. Возле бокового входа Гефест опрокинул корзину. Серебристые рыбешки вывалились на землю. На лицах часовых появились ухмылки. Вольноотпущенник опустился на четвереньки, собирая рассыпавшуюся рыбу.

Максим невольно улыбнулся, потом нахмурился. У главного входа сменились часовые. Теперь центурион и четверо солдат направлялись к боковым дверям. Гефест все не поднимался с колен. Максим невольно напрягся: распоясавшиеся солдаты могли прибить вольноотпущенника, чтобы не путался под ногами.

Один из солдат и впрямь замахнулся. Послышался окрик центуриона. Максим, рванувшийся было вперед, остановился. Центурион, нагнувшись к вольноотпущеннику, что-то сказал. Максиму показалось — рыба сама запрыгнула в корзину Гефеста. Вольноотпущенник сорвался с места и заторопился прочь. Центурион, приложив руку к глазам, смотрел ему вслед.

Вольноотпущенник, словно чувствуя этот взгляд, не стал ломиться напрямик через кусты. Обошел здание канцелярии.

Дворцовый холм словно вымер. Тишина стояла в доме Августа, где лежал больной император. Беззвучие наполняло гигантские пустующие залы дворцов Тиберия, Калигулы, Домициана.

Многочисленные придворные, обычно жившие подле императора, разбежались. Прислуга пряталась по углам. Только часовые-преторианцы неизменно оставались на своих местах.

Гефест осторожно присоединился к Максиму. На его выжидающий взгляд пояснил:

— Это Септимий. Велел убираться подальше. Мол, еще раз попадусь — легко не отделаюсь.

Максим в досаде ударил кулаком по столу, проклиная бдительного центуриона. Гефест продолжал:

— В дом не проникнуть. Часовые у всех дверей. Войти может лишь тот, кто получил специальную тессеру от Элиана.

Наступило молчание.

— Прикинуться врачом? — вопросительно произнес Максим.

Гефест помотал головой:

— И не пытайся. Врачей-то осматривают тщательнее всего. Элиан заботится, чтобы никто из сенаторов не встретился с Нервой.

— Я не сенатор, — с раздражением откликнулся Максим.

— Элиан боится: станешь посредником между императором и сенаторами. Так что насчет тебя отдельный приказ, — не без ехидства откликнулся Гефест.

«Удостоился! Приятно, когда тебя ценят по заслугам».

После паузы Максим спросил:

— Пароль расслышал?

— Марс Победитель.

— Хорошо. Я кое-что придумал.

— Придумал? — вскинулся Гефест. — Как голову потерять, придумал?!

— Тише, — сказал Максим. — Потом объяс…

Он не договорил. Рванулся вперед, навстречу какому-то человеку, вихрем летевшему к дверям канцелярии. Подножка — и человек рухнул на землю. Прежде чем упавший опомнился, Максим вздернул его на ноги. Потянул за собой, подальше от дверей канцелярии, от пристальных взглядов часовых. Гефест семенил следом.

Лишь оказавшись возле храма Юпитера Охраняющего (храм этот находился рядом с остатками крепостной стены, возведенной, по преданию, самим Ромулом), Максим остановился, и Тит Вибий смог отряхнуться.

— Опять в темницу спешил? — осведомился Максим.

Вибий, морщась, растирал затекшую руку. Пожаловался: