Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

«России спящий дух,

Что так попутал бес лукавый,

И русский Царь – её пастух

В сиянье чистом мысли правой,

Собрав заблудшие стада

И сонм вождей, лишённых страха,

На славный русский путь здорового труда

Вернёт народ, что стал в руках жида

Толпой преступников без шапки Мономаха».

Так высказывал своё отношение к происходившему в стране Пуришкевич.

А Маяковский той же весной писал о том, что «снега распустили слюнки».

Выходит, его в тот момент волновали совсем другие заботы?

Какие?

16 марта в Большой аудитории Политехнического музея состоялся вечер, названный весьма вызывающе: «Против всяких королей». Москвичи, читая расклеенные по всему городу афиши, сразу поняли, что футуристы не хотят мириться с тем, что «королем поэтов» избран совсем не тот, кого они считали достойным. Но поскольку самой главной новостью тех дней был всё же приезд в Москву советского правительства, это футуристическое мероприятие рассматривалось как некий выпад против большевиков.

Как бы там ни было, газета «Московский вечерний час» написала:

«Говорят, что король будет низложен… Надо надеяться, что переворот произойдёт бескровно».

Никакого «переворота», конечно же, не произошло. Те, кого интересовали комментарии самих футуристов по этому поводу, приглашались в «Кафе поэтов», о котором журнал «Рампа и жизнь» (№ 11–12 за 1918 год) высказался так:

«"Кафе поэтов", куда потянулись от скуки с тайной мыслью посмеяться над забавным представлением (живой Маяковский, произносящий непечатные слова, или Д.Бурлюк, поющий „беременного мужчину“, – это ли не острое зрелище?), оказалось далеко не тем гостеприимным и милым уголком, о котором грезит, в конце концов, всякий порядочный беженец: в „Кафе поэтов“ слишком уж нападают на буржуя, кушающего рябчиков и жующего ананас!.. И вот „буржуй“ сбежал от футуристов в „Кафе Питтореск“».

В марте 1918 года в московском кафе «Питтореск» Всеволод Мейерхольд поставил пьесу Александра Блока «Незнакомка».

Март 1918-го

Актриса Малого театра (и сестра гимназического приятеля Маяковского) Ольга Владимировна Гзовская вспоминала:

«Как-то мартовским вечером я проходила мимо кинематографа „Форум“ на Сухаревой– Садовой. Мне бросилась в глаза крикливая и яркая афиша „Вечер футуристов“. Крупными буквами было напечатано: „Поэт Маяковский читает свои стихи“. Я немедля очутилась в зале.

Народу было очень мало. Экран был опущен. Перед экраном, верхом на барьере, отделявшем оркестр от публики, с лорнетом в руках сидел Бурлюк. Рядом с ним – кудрявый, белокурый, весёлый, озорной Василий Каменский.

На сцене, ярко выделяясь на белом фоне экрана, стоял Маяковский: горящие, огненные глаза, огромный, высокий – он читал свои стихи. Всё в нём меня поразило. Всё было ново и необычно: и мощь голоса, и красота тембра, и темперамент, и новые слова, и новая форма подачи.

Впечатление было огромное. Маяковский закончил. Я сидела в последних рядах. В публике раздались аплодисменты и смешки. Два-три человека возмущенно встали и собрались уходить. И вдруг громкий окрик Маяковского:

– Эй, куда вы? Постойте! Смотрите, Гзовская к нам пришла! Не уходите! Она сейчас будет вам читать!