Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

А если всё это не было маскарадом? Если Лиля действительно служила (кем?) на Лубянке? Даже в этом случае представить своё удостоверение в другое ведомство как единственное основание для получения заграничного паспорта она могла лишь по указанию или хотя бы с согласия высокого начальства всё тех же спецслужб. Таким образом, круг замкнулся».

Попробуем разомкнуть его.

А разомкнув, увидим, что ничего сенсационного в находке Валентина Скорятина нет. Это в наши дни слово «удостоверение» означает служебный документ, удостоверяющий, что его владелец служит в каком-то ведомстве. А в 20-е годы прошлого столетия «удостоверением» называли любую справку, которая что-то «удостоверяла». Скорятин этого просто не учёл.

А между тем в уже приводившемся нами Постановлении Совнаркома (о выезде за границу граждан РСФСР и иностранцев) есть пункт, который гласит:

«2. Каждое лицо, желающее выехать за границу, подаёт о том заявление в установленной форме в Народный Комиссариат по Иностранным Делам с приложением удостоверения Государственного Политического Управления (ГПУ) НКВД, удостоверяющего об отсутствии законного препятствия выезду».

В книге воспоминаний Юрия Анненкова приводится даже образец такого «удостоверения», выданного писателю Замятину:

«Дано сие гражданину

Замятину

Евгению Ивановичу, р. в 1884 г.

в том, что к его выезду за границу в Германию со стороны Государственного Политического Управления препятствий не встречается.

Настоящее удостоверение выдаётся на основании постановления СОВНАРКОМА от 10 мая 1922 г.

Начальник Особого Отдела ГПУ – Ягода»

Номер удостоверения Лили Брик, полученного ею 19 июля 1922 года – 15073, у Евгения Замятина, которому такую же бумагу вручили 7 сентября, номер – 21923. То есть за половину июля, август и начало сентября гепеушники выдали 6850 удостоверений (или, если по-нынешнему, просто справок).

Итак, загранпаспорт Лили Брик получила, визы (в Германию и Великобританию) тоже были у неё в руках, и в августе 1922 года она покинула Владимира Маяковского, Осипа Брика и своего нового возлюбленного Александра Краснощёкова.

В книге Ваксберга этот момент описан с такой дополнительной подробностью:

«Перед тем, как отправиться в Лондон, Лили сумела достать немецкую визу для Маяковского и для Осипа. Немецкую – ибо с получением выездной советской проблем, видимо, не было: для друзей дома оказать такую услугу не представляло никакого труда».

Утверждение странное. Чекисту Осипу Брику и ставшему «чекистом особого отряда» Владимиру Маяковскому все необходимые визы и прочие документы выправляли специально обученные люди из соответствующего отдела ГПУ. Зачем же было нагружать этим делом уезжавшую Лили Юрьевну?

Янгфельдт в своей книге подключил к процессу доставания загранпаспортов ещё и Краснощёкова:

«Когда в августе 1922 года Осипу и Маяковскому понадобились заграничные паспорта для поездки в Германию, Лили посоветовала им обратиться именно к нему…»

Здесь с информированным Янгфельдтом вряд ли можно согласиться. Обращаться за паспортами к Краснощёкову, сотрудникам ГПУ Осипу Брику и Владимиру Маяковскому никакой необходимости не было. Скорее, Краснощёков, если бы пожелал прокатиться за рубеж, должен был просить их о помощи.

Всё происходило, надо полагать, совсем по другому сценарию. ГПУ поставило задачу: изобразить собиравшихся за рубеж Осипа Брика и Владимира Маяковского самыми обычными советскими гражданами, и Лили Юрьевна «изображала» их так в своих письмах.

Ещё одна любопытная подробность! Янгфельдт сообщает о письме Лили Брик, присланном из Берлина: