Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

– Не выношу никакого сора в комнате, когда пишу. Особенно теперь. Вы знаете, что я пишу сейчас?

– Да, знаю».

В те же дни Маяковский встретился со своим сослуживцем по РОСТА – журналистом Николаем Константиновичем Вержбицким. Встреча произошла в редакции журнала «Крокодил». Вержбицкий собирался ехать в Грузию, где ему предстояла работа в газете «Заря Востока» (его явно направляло туда ОГПУ). Маяковский сказал:

«– Тифлис, да и вообще вся Грузия вам понравится. Встретимся!»

Сам Владимир Владимирович в тот момент рвался за границу. Янгфельдт пишет:

«Маяковский, любивший Лили с прежней силой, был сокрушён тем, что она его отстранила. Уже в конце мая, проведя в Москве всего несколько недель, он просил у Луначарского рекомендательное письмо в советские заграничные представительства: чтобы отвлечься от своего горя, он снова собирался за границу».

К сожалению, Янгфельдт не привёл никаких доказательств (кроме ссылок на высказывания Лили Юрьевны), которые подтверждали бы его слова о том, что Маяковский продолжал любить Лили Брик «с прежней силой», и что за рубеж он собрался исключительно для того, «чтобы отвлечься от своего горя». Роман Владимира Владимировича завершился, а за границу его посылало ОГПУ, по рекомендации которого поэт и обратился к Луначарскому. Письмо, которое требовалось Маяковскому, Анатолий Васильевич написал. Вот оно:

«Настоящим Народный Комиссариат по просвещению РСФСР свидетельствует, что предъявитель сего В. Маяковский является одним из крупнейших и талантливейших поэтов современной России. За границу он едет исключительно с литературными и художественными целями».

Подписанная наркомом официальная бумага напоминает справку, которую предъявлял волк, чтобы с её помощью заверить всех и каждого, что он является убеждённым вегетарианцем, и что самые любимые его кушанья – морковь, репа и капуста.

Подобную «справку» мог предъявить тогда практически любой (печатавшийся) советский писатель. Критик Иннокентий Оксёнов 28 апреля 1924 года записал в дневнике:

«Страшное, могильное впечатление от Союза писателей. Какие-то выходцы с того света. Никто даже не знает друг друга в лицо».

А журнал «Красный флот» высказался о книге Ларисы Рейснер «Фронт», вышедшей в издательстве «Красная новь»:

«Ещё никто так одухотворённо не описывал гражданской войны, так тонко не подмечал её многообразной сущности, не развёртывал столько граней этой эпопеи…»

В такое-то время Маяковский и собирался совершить очередной зарубежный вояж.

Запретительный циркуляр

О том, какое «дело» было на этот раз у собравшегося за границу Маяковского, никаких открытых документальных свидетельств не существует. Все биографы поэта пишут о том, что он намеревался поехать в Америку. Но это было всего лишь его желанием, так как въездной визой поэт не располагал.

Впрочем, даже при наличии такой визы у него всё равно могли возникнуть проблемы, как появились они у Лили Брик.

Бенгт Янгфельдт:

«В Париже она провела месяц, а 26 марта села на корабль до Англии с целью навестить Елену Юльевну, которая хворала».

Для шведа Янгфельдта, родившегося и выросшего в демократической стране, желание дочери навестить прихворнувшую мать вполне естественно. Но для советской женщины, которая (повторяем это в который уже раз) нигде не работала, подобное путешествие было просто немыслимым. Мало того, что Лили Брик целый месяц (!) провела в Париже, где неизвестно чем занималась, ей захотелось ещё и в Англию заглянуть! Да кто бы ей такое позволил на седьмом году существования советской власти?

Но продолжим цитировать Янгфельдта: