Главная улица

– Ничего не будет. В одном вы можете быть уверены: что бы ни случилось с немецким народом, победит он или проиграет войну, он будет держаться за своего кайзера, пока ад не замерзнет! Мне сказал это человек, для которого в Вашингтоне все двери открыты. Нет, мои милые, я не могу сказать, чтобы я был очень осведомлен в международных делах, но одно совершенно ясно: Германия останется за Гогенцоллернами еще на сорок лет. И я не знаю, так ли уж это плохо! Кайзер и юнкеры держат в ежовых рукавицах всех этих красных агитаторов, которые были бы хуже любого короля, если бы они пришли к власти.

– Меня очень интересует восстание, свергнувшее в России царя, – заметила Кэрол.

Она была окончательно покорена удивительной осведомленностью этого человека.

Кенникот извинился за нее:

– Кэрол увлекается этой русской революцией. Тамошние события действительно имеют большое значение, Перси?

– Никакого! – коротко объявил Брэзнаган. – Тут я могу говорить с уверенностью. Кэрол, милая, я поражен, что вы рассуждаете, как какая-нибудь русская еврейка в Нью-Йорке или кто-нибудь из наших длинноволосых крикунов. Могу сказать вам – только вы не должны об этом распространяться: это конфиденциально, я узнал об этом от человека, близкого к государственному департаменту, – могу сказать вам, что царь еще до конца года вернется к власти. Вы читали, что он отрекся и что он убит, но я знаю, за ним стоит сильная армия и он еще покажет себя этим проклятым бунтовщикам, этим бездельникам, которые ищут тепленьких мест и командуют теми, кто умирает за них. Он их всех поставит на место!

Кэрол была огорчена, услышав, что царь вернется, но ничего не сказала. У остальных, по-видимому, не возникло никаких представлений при упоминании о такой далекой стране, как Россия. Они сдвинулись плотнее, стараясь узнать мнение Брэзнагана об автомобилях «паккард», о помещении денег в техасские нефтяные скважины, о том, где молодежь лучше – в Миннесоте или в Массачусетсе, о «сухом законе», о будущей цене на автомобильные шины и о том, правда ли, что американские летчики заткнули за пояс французов.

К своему удовольствию, они нашли, что он согласен с ними по всем пунктам.

Когда Брэзнаган заявил: «Мы охотно будем разговаривать со всяким избранным рабочим комитетом, но не потерпим, чтобы агитаторы со стороны вмешивались в наши дела и указывали нам, как мы должны руководить нашими заводами!» – Кэрол вспомнила, что Джексон Элдер (в эту минуту скромно приобщавшийся к новым идеям) говорил то же самое теми же словами.

В то время как Сэм Кларк выкапывал из недр своей памяти длинную и неимоверно подробную историю о том, как он срезал одного носильщика по имени Джордж, Брэзнаган покачивался, охватив руками колени и наблюдая за Кэрол. Уж не заметил ли он, с какой искусственной улыбкой она в десятый раз слушала не очень деликатное повествование Кенникота о том, как она «отличилась», забыв присмотреть за Хью, потому что слишком «яростно барабанила по ящику», что в переводе на обыкновенный язык означало «увлеклась игрой на рояле»? Она была уверена, что Брэзнаган видит ее насквозь, когда она притворялась, будто не слышит приглашения Кенникота сыграть партию в криббедж. Она боялась замечаний Брэзнагана и сердилась на себя за этот страх.

Сердилась Кэрол и тогда, когда машина возвращалась по улицам Гофер-Прери и она поймала себя на том, что ей приятно купаться в лучах славы Брэзнагана. В его честь люди махали руками, а Хуанита Хэйдок высунулась из окна. Кэрол сказала себе: «Очень мне надо, чтобы меня видели вместе с этим толстым граммофоном!» И тут же подумала: «Все заметили, как Уил и я близки с мистером Брэзнаганом».

В городе только и говорили, что о его приветливости, о его анекдотах, о его памяти на имена, о его костюмах, о его рыболовных мушках и о его щедрости. Он дал сто долларов католическому священнику, отцу Клабоку, и сто – баптистскому пастору Зиттерелу на дело американизации.

В галантерейном магазине Кэрол слышала, как портной Нэт Хикс, захлебываясь, рассказывал:

– Вот здорово наш Перси отделал этого типа Бьернстама, который постоянно дерет глотку. Мы надеялись, что, женившись, он остепенится, но, видно, такие люди, воображающие, что они знают все, никогда не меняются. Ну вот «красному шведу» и досталось поделом. Он имел наглость подойти в аптеке Дэйва Дайера к Перси и сказать ему: «Мне всегда хотелось взглянуть на человека, заслуживающего, чтобы ему платили миллион долларов в год», – а Перси тут же и ответил ему: «Вот как? А я хотел бы найти метельщика, заслуживающего, чтобы я платил ему четыре доллара в день. Не хотите ли взять эту работу, друг мой?» Ха-ха-ха! Ну, вы знаете, Бьернстам за словом в карман не лезет, но тут и он растерялся и не знал, что сказать. Он попробовал вывернуться и начал о том, какой это дрянной городишко, но Перси и тут сейчас же осадил его: «Если вам не нравится наша страна, вы бы лучше уехали назад в Германию, где ваше настоящее место!» Вы можете себе представить, как мы хохотали над Бьернстамом! О, Перси у нас молодец!

V