Главная улица

– Да-да, о ней, – подхватила миссис Богарт, – и вы должны меня благодарить, что я вовремя вывела ее на чистую воду, прежде чем ей удалось впутать во что-нибудь вас, Кэрол! Конечно, вы моя соседка, жена Уила и образованная дама. По позвольте мне прямо сказать вам, Кэрол Кенникот, вы не всегда с достаточным уважением… вы не всегда достаточно чтите… вы не идете испытанными путями, указанными нам Господом в Библии, и хотя, конечно, нет ничего дурного в том, чтобы иной раз от души посмеяться, и вы неиспорченны, но все-таки надо признаться, что вы не боитесь Бога и не гоните нарушителей его воли, как это подобает. Будьте рады, что я разгадала эту змею, которую я пригрела на своей груди, и… Да-да, вы только подумайте: эта важная особа требовала к завтраку два яйца, а яйца стоят теперь шестьдесят центов дюжина! Ей мало было одного, как другим людям!.. Разве ее интересует, сколько это стоит и много ли мне прибыли в том, что она платит за стол и комнату? И ведь взяла-то я ее к себе только из милосердия, и мне следовало бы сразу догадаться по тому, какие чулки и платья она притащила в мой дом в своем сундуке…

Прошло еще несколько минут непристойного кривлянья, прежде чем удалось узнать, что, собственно, произошло. Комедия сточной канавы обратилась в высокую трагедию с Немезидой в черных лайковых перчатках. Сама по себе история была проста, безобразна и незначительна.

Подробности миссис Богарт передавала весьма сбивчиво и сердилась, когда ей задавали вопросы.

Ферн Маллинз и Сай накануне поехали одни на деревенскую вечеринку с танцами. (Тут Кэрол вставила, что Ферн приглашала ее, чтобы не ехать одной с Саем.) Во время танцев Сай поцеловал Ферн, она призналась в этом. Сай раздобыл бутылку виски. Он не помнит, где ее достал. Миссис Богарт предполагает, что ее дала ему Ферн. Сама же Ферн утверждала, что он вытащил бутылку из кармана пальто какого-то фермера, а это возмутительная ложь. Так или иначе, он был пьян в стельку. Ферн привезла его домой и втащила, рыгающего, едва державшегося на ногах, к Богартам на крыльцо.

Никогда раньше ее мальчик не бывал пьян, кричала миссис Богарт. Когда Кенникот что-то проворчал на это, она призналась: «Ну, может быть, всего раз или два от него действительно попахивало вином». Признала она также с видом исключительного беспристрастия, что иногда Сай не являлся домой до утра. Но не напивался он никогда. Он всегда приводил самые убедительные объяснения: приятели зазвали его на озеро бить с факелами острогой щук; или же они уезжали куда-нибудь на машине, и на обратный путь не хватило бензина. Как бы то ни было, ее сын еще никогда не попадал в лапы «интриганки».

– Какую же интригу, по вашему мнению, мисс Маллинз затеяла с Саем? – допытывалась Кэрол.

Миссис Богарт на минуту опешила, но потом продолжала. В это утро, когда она призвала их обоих к ответу, Сай мужественно сознался, что во всем виновата Ферн. Она, его учительница, подначила его напиться. Ферн пыталась это отрицать.

– И эта особа, – задыхалась миссис Богарт, – имела наглость сказать мне: «Какой мог быть для меня интерес в том, чтобы этот дрянной щенок напился?» Так и назвала его щенком! «Я не хочу слышать в своем доме подобных слов! – сказала я. – А вы еще втираете людям очки и делаете вид, что вы образованная, и хотите быть учительницей и наблюдать за нравственностью молодежи! Да вы хуже последней девки с панели!» Вот что я ей сказала. Уж я ее отделала по заслугам. Я не из тех, кто уклоняется от стези долга. Пусть не воображает, что порядочные люди будут выслушивать от нее всякие гадости. Я сказала ей: «Какой для вас был интерес? Я вам скажу какой! Разве я не вижу, как вы бегаете за всеми, кто только носит штаны и у кого есть время и охота выслушивать ваши бесстыжие речи? Разве я не вижу, как вы выставляете напоказ ноги из-под ваших коротких юбок и носитесь по улицам, разыгрывая из себя молоденькую девчонку?»

Кэрол стало тошно от такого изображения жизнерадостной Ферн, но то, что сказала миссис Богарт потом, прозвучало еще отвратительнее:

– И кто может знать, что было между этой особой и Саем до того, как они поехали домой?

Она ничего не говорила прямо, но, дав волю своему грязному воображению, описывала темные закоулки в стороне от фонарей, распаляющую, грубую музыку, танцы в обнимку в темном амбаре, мерзкие животные страсти. Кэрол чувствовала себя до того отвратительно, что не могла даже перебить старуху. Но Кенникот не вытерпел и воскликнул:

– Да перестаньте вы, ради бога! Вы же не знаете, что там было на самом деле. У вас нет ни малейших доказательств того, что Ферн вела себя не просто как взбалмошная девчонка.

– Как нет? А что вы скажете на это? Я спросила ее напрямик: «Пробовали вы это виски или нет?» А она отвечает: «Кажется, сделала один глоток – Сай заставил меня». Если она призналась в этом, то вы можете себе представить…

– Разве это доказывает, что она проститутка? – спросила Кэрол.

– Кэрри!!! Не смейте никогда произносить это слово! – взвыла добродетельная пуританка.