Главная ветвь

— Не все так просто. Для того чтобы осуществить возможность извлечения из нашего домена высших измерений, над твоей базовой теорией пришлось попотеть целому научному комплексу, причем, почти триста лет. Твоему институту с его возможностями такое не под силу. К тому же на это требуется, как ты понимаешь, целая прорва энергии.

— Тогда к чему весь этот цирк?

— Это не цирк. Твой так называемый эксперимент послужит толчком для развития науки в данном направлении. После того, как аппарат сплавится в груду металла, на стенках его рабочей камеры удастся обнаружить последствия эксперимента, то есть влияние на материал элементарных частиц, высокую радиацию и прочие загадочные вещи. Это поставит научную комиссию в тупик и заставит ее повнимательней присмотреться к твоей работе.

— А зачем в таком случае уничтожать аппарат?

— Чертежей аппарата найдено не будет. Его конструкция останется нераскрытой тайной для комиссии. Количество выделенной во время эксперимента энергии, которое удастся подсчитать благодаря остаткам аппарата, ошеломит комиссию и вызовет естественный интерес к возможностям получения дешевой энергии. Ведь это и было основой твоей работы?

— Да. И все же неприятно осознавать себя клоуном.

— Ты не клоун — ты разработчик гениальной теории. И не твоя в том вина, что реализовать ее в твое время невозможно.

— Возможно, и так.

Светлана замолчала, погрузившись в себя. Коробочку, переданную ей Борисом, она все еще держала в руках.

Машина наконец остановилась у самого входа в институт. Было уже поздно, но в некоторых окнах горел свет.

— Не жалеешь, что уволилась отсюда? — спросил Борис, заглушая двигатель.

— Если честно, не очень. Пошли?

— Пошли.

Они выбрались из машины и поднялись по скользким, покрытым тонким ледком ступенькам. Борис отворил дверь и, пропустив Светлану вперед, вошел следом.

Часть холла была погружена в темноту. Потолочные светильники горели не все, а лишь над проходной — из экономии. У «вертушки» за столиком сидела пожилая женщина и смотрела в экран небольшого телевизора, стоявшего под стойкой. Самого телевизора от двери видно не было, зато был хорошо слышен чуть приглушенный звук, доносившийся из его динамика.

Заслышав шаги, вахтерша оторвалась от телевизора и вытянула шею, выглянув из-за стойки.

— Здравствуйте, — Светлана приблизилась к проходной.

— Светлана Андреевна? — удивилась вахтерша. — Добрый вечер. Что это вы так припозднились? Или забыли что-нибудь? Ой, совсем из головы вылетело! — спохватилась она. — Вы же уволились недавно.

— Я вспомнила, что забыла кое-что из своих вещей. Можно я их сейчас заберу?

Вахтерша долго и очень подозрительно разглядывала Светлану сквозь толстые стекла очков. И когда Борис уже решил, что им сейчас дадут от ворот поворот, вахтерша внезапно сдалась:

— Хорошо, — она зачем-то оглянулась на лестницу, — только туда и обратно. И не попадитесь на глаза руководству, а то мне башку снимут за вас.

— Спасибо огромное, — Светлана, проходя через «вертушку». — Можно ключик от семнадцатой?

— А это кто с тобой? — кивнула вахтерша в сторону Бориса, решившего незаметно проскользнуть на пару со Светланой.

— Это знакомый. Мы быстро — одна нога там, другая здесь.

— Ладно уж, идите. — Вахтерша сняла с одного из гвоздиков, вбитых во внутреннюю стенку стойки, ключ с болтающейся на кольце биркой из кожзаменителя. На бирке, на матерчатой стороне, синими чернилами коряво было выведено число семнадцать.

— Зорин на связи.

— Зарубин. Они прошли в здание. Сейчас будут в лаборатории. Горизонт чист.

— Группы из «среднего»?

— Регистрируем пассивное внимание.

— Заблокируйте полностью горизонт. Доступ только для аппаратуры видеофиксации. Никаких активных действий со стороны «средних» не допускать.

— Принял.

— До связи.

— Ноль — первый — Центру.

— Центр на связи. Мы не можем проникнуть в институт. Установлен заслон.

— Тип заслона?

— Мощное поле в режиме избирательности. Пропускают только аппаратуру видеофиксации. Они что-то затевают.

— Ведомые объекты?

— В холле.

— Это зашло слишком далеко. Отрабатываем режим «прорыв».

— Оставить!

— Кто это еще?

— Советник Генри Щульц. Запрещаю любые активные действия в районе института! Вы меня поняли?

— Да, советник.

— Санкционирую исключительно фиксацию происходящего. Ни во что не вмешивайтесь!