Главная ветвь

— Этого достаточно для того, чтобы инициировать расследование. Нам необходимо установить, кто они и цель их деятельности в прошлом.

— Господин Зеленский, поймите же вы наконец, — голос Шульца в ухе устало вздохнул, — здоровые подозрения — это хорошо. Я не против них, но чтобы санкционировать какие-либо действия в отношении того или иного лица в прошлом мне нужны неоспоримые доказательства. Вы это понимаете?

— Прекрасно понимаю, господин Шульц.

— Отлично! В таком случае я не вижу смысла в продолжении нашей беседы. Когда у вас будут эти доказательства — мы их рассмотрим и примем решение, а пока… Извините, у меня много других дел. Всего доброго, господин Зеленский.

— Всего доброго, господин Шульц.

Зеленский отключил связь и задумался, барабаня пальцами по столу.

Странное упорство Щульца в нежелании замечать очевидные вещи раздражало. Зеленскому, хотя он прекрасно понимал позицию советника, все же было не совсем ясно то странное попустительство, с которым тот относился к «иноагентам», пусть даже и при нехватке доказательств. Сама их скрытая деятельность уже должна была настораживать, и в первую очередь Совет. Однако, деятельность Зеленского в этом направлении всячески тормозилась, а излишняя активность немилосердно подавлялась. И Зеленский не мог понять — почему?

Но, с другой стороны, эта группа неизвестных пока действительно не вмешивалась и не создавала помех деятельности Центра, выступая, скорее, наблюдателями, нежели некоей активной силой. А, памятуя о сообщении Прим-главы Коалиции Хамса, в котором он утверждал, будто его группам в прошлом кто-то активно вставлял палки в колеса, можно даже выдвинуть предположение о деятельности группы на стороне Центра. Но кто мог поручиться, что в решающий момент все не изменится кардинально, и тогда уже будет действительно поздно?..

Зеленский положил руки на стол, нервно сцепил пальцы и вызвал по внутренней видеосвязи начальника Экспертного отдела.

— Господин Маре? Добрый день. Зеленский беспокоит.

— Добрый день, господин Зеленский.

— У меня к вам есть несколько вопросов. Только мне бы хотелось, чтобы советник Шульц был не в курсе нашей беседы. Это возможно?

Маре задумчиво и настороженно поджал губы, размышляя о странном предложении.

— Ничего противозаконного, уверяю вас, — быстро добавил Зеленский. — Но в интересах общего дела, разумеется.

— Хорошо, но если вопрос будет нарушать этику или субординацию, я не отвечу.

— Никаких нарушений!

— В таком случае, я слушаю вас.

— Что у вас есть на Бориса Аркадьевича Сташевского?

— Ничего особенного: родился, жил, учился, закончил и так далее. Почему вы спрашиваете?

— Вы обрабатывали поступившие с минус ноль двенадцатого данные по поединку Сташевского и его диалогу с Ребровым?

Маре как-то сразу погрустнел и заметно напрягся.

— Дело в том, что советник Шульц просил в первую очередь заняться анализом действий группы Реброва. У него нехорошие подозрение относительно прогнозирования ситуации: группа все время запаздывает. Эпизод со Сташевским имеет более низкий приоритет.

— То есть, он просил вас пока не заниматься глубоким анализом этого материала.

— Это не выглядело столь категорично в данном ключе. В группе Реброва действительно серьезные проблемы с прогнозированием. И сейчас важнее…

— Но вы просматривали данную запись?

— Да, — в некотором замешательстве подтвердил Маре, что не ускользнула от пытливого взгляда Зеленского.

— Вы не уверены?

— Запись я смотрел. Но я не совсем понимаю ваш повышенный интерес к данному вопросу, тем более, в обход Совета. Аналитики перегружены работой и…

— К Совету это не имеет отношения. Мне необходим ваш анализ для работы.

— Тогда в чем же дело, господин Зеленский? Обратитесь к Шульцу. Он даст мне указание переключить людей на обработку вашего запроса, и мы все сделаем — стандартная процедура.

— Процедура-то стандартная, только вот… Как бы это помягче выразиться… Замкнутый круг, что ли. Шульц требует доказательств необходимости разработки Сташевского, а доказательства могут появиться только после того, как будет инициировано расследование.

— Что же вы хотите от меня?

— Я хотел бы узнать ваше личное мнение по поводу этой записи.

— Оно не будет официальным. Детального просчета ситуации не было.

— Я это понимаю, господин Маре. Мне хотелось бы знать, что удалось выяснить вашим работникам относительно Сташевского до того, как Шульц всучил вам другую работу.

Маре помолчал, обдумывая ответ.

— Господин Зеленский, вы в курсе, что все переговоры записываются?

— Я в курсе. Но я ничего противозаконного не прошу, к тому же, переговоры не просматриваются в обязательном порядке. Они могут быть затребованы только по необходимости.

— И все же, мне кажется, вы копаете не столько под Сташевского, сколько под Шульца. Не понимаю, зачем вам это нужно, но ввязываться в эту историю мне не хотелось бы.

— Уверяю вас, Шульц меня совершенно не интересует, — ответил Зеленский, но в этот момент у него зародились сомнения, настолько ли неправ был в своем предположении Маре.