Главная ветвь

— Пропал сигнал с датчиков наблюдения, прикрепленных к квартире СБ. Ближе двадцати метров не фиксируется ни изображение, ни звук… Нет, только звук и видимый спектр. Тепловой диапазон работает.

— А на большем удалении?

— Более удаленные работают, но от них никакого толку.

— Может, датчики накрылись? Попробуйте вывести из зоны тишины.

— Уже проверяем… Нет, датчики работают. В радиусе двадцати трех метров их «гасят».

— Интересно… Чем занималась парочка до пропадания сигнала?

— Сидели рядом, беседовали, смотрели фильм.

— А сейчас?

— Также сидят, судя по тепловому изображению. Подождите… Так… Перед «гашением» БС вертел в руке какой-то предмет. Похоже, это он.

— Значит, не хочет, чтобы его видели и слышали.

— Похоже.

— Хотелось бы знать, о чем они беседуют. Отраженный сигнал не пробовали?

— Пробовали. Белый шум. Что нам предпринять?

— Ничего. Совет санкционировал исключительно наблюдение. Я ничего не могу с этим поделать.

— Принял.

— Держите меня в курсе. О любых изменениях докладывайте сразу. Отбой.

Борис Фролов (Сташевский) Откровения

Смотреть по телевизору было нечего. Это уже общеизвестно: как вечер — так нечего смотреть. Сто пятьдесят каналов и — полный ноль, шквал отрицательных эмоций. Размазанные дурацкие сериалы ни о чем, бессмысленные мультфильмы с уродливыми и страшными персонажами (рисовать, что ли, разучились?), ток-шоу, рассчитанные на шизофреников и вуаеристов, и дикие, безумные экшн-фильмы, исполненные злобы и ненависти, с нескончаемыми обоймами патронов и реками крови — все плоские и однотипные. И еще реклама — бич телевидения, нескончаемая и вездесущая, могущая своей назойливостью и лживой беспринципностью вывести из себя самого крепкого нервами человека.

Борис, сидя на диване и облокотившись на ворсистый валик подлокотника, хмурил брови и тыкал в кнопку пульта. Каналы сменяли друг друга, роняя обрывки слов: «Ак… ипот… куп… зач…» Хватало секунды, чтобы оценить содержимое передачи и переключиться на следующий канал…

На приличную французскую комедию попали поздно, почти под самый конец. Борис никогда не понимал, почему нужно показывать подобные фильмы, когда большинство людей либо спит, либо еще на работе.

Рядом с Борисом, поджав под себя ноги и положив голову ему на плечо, сидела Светлана, неотрывно глядя в экран телевизора и вертя в руках телефон. Юлька, кутаясь в светлый пушистый халатик, удобно устроилась на коленях Бориса, левым плечом привалившись к его груди и позевывая от скуки.

— Господи! — не выдержала Светлана. — Да оставь ты что-нибудь! Вот, вроде бы, фильм был какой-то…

— Ну не могу я такое смотреть! Честное слово, с души воротит, — вздохнул Борис, передавая через Юлькину голову пульт. — На, выбери что-нибудь сама.

Светлана взяла пульт, быстро перемотала на несколько каналов назад.

— Вот, фильм. Кажется, ничего, — она отложила пульт и сцепила пальцы обеих рук на руке Бориса.

На экране девушка целовалась с парнем, изображая бурную страсть.

— Фу-у! — выдала Юлька, наморщив нос и презрительно скривив губы. — Я лучше пойду почитаю.

Она сползла с колен Бориса и, важно вскинув подбородок, удалилась в свою комнату. Скрипнула и закрылась дверь.

Борис перехватил смешливый взгляд Светланы и тоже улыбнулся.

— Она в тебе души не чает, — тихо сказала Светлана. — Уже в папы прочит.

— Юлька? Я заметил, — Борис склонил голову и поцеловал Светлану в губы.

— Отвяжись, — в притворном смущении возмутилась та. — Вдруг Юлька зайдет.

— Ой-ей, а то она не знает и никогда не видела.

— Ну, мало ли. Сам же видел реакцию, — кивнула Светлана в сторону телевизора.

Любовная сцена все еще продолжалась. Вещи разлетались во все стороны нескончаемым потоком. Камера медленно скользила по комнате, бездушным стеклянным глазом следя за приближающимися к необъятной высокой кровати неистовствующими и несколько переигрывающими любовниками.

— Вовремя Юлька ушла, — рассмеялась Светлана.

— Да тут, скорее всего, ничего такого и не покажут.