Главный калибр

Будапешт освобожден, но война еще не кончена. Приказ был краток: занять километрах в пятидесяти от города Комарно высоту «203». Погрузились на катера и подошли к незнакомому берегу в тылу врага.

Высаживались прямо в ледяную воду. С ходу поднялись на высотку, которую приказано было занять.

Спохватились гитлеровцы, да поздно —наши уже окопались. Высотка господствовала над путями отступления фашистов, и поэтому они решили очистить высоту во что бы то ни стало. Атаки следовали за атаками.

На третий день кончились припасы. Ни у кого ни сухаря. Ни глотка воды. Но моряки знали: вот–вот должны подойти подкрепления. Поддерживала и наша дальнобойная артиллерия: била по немцам.

Ночью снизился самолет, два мешка с припасами сбросил, да неудачно: один слетел под откос, откуда достать невозможно, другой зацепился за куст и повис над обрывом. Пробовали достать — троих матросов немецкие снайперы убили. Четвертым отправился пятнадцатилетний воспитанник отряда Митя Собинов. Чтобы не слетел с обрыва, привязали его ремнями, собранными чуть ли не со всего отряда. Ранило его в руку и ногу, а достал все же мешок, добрался с ним до окопа, и тут сразило его автоматной очередью.

Понемногу досталось каждому еды. Воды не было, собирали снег, смешанный с глиной, сосали.

Пробовали гитлеровцы сбить бойцов с высоты танками. На весь отряд осталось двенадцать гранат. Бросали их экономно, наверняка. Чтобы обмануть неприятеля, чтобы думал, будто моряков на высоте достаточно, быстро перебегали группами, вели стрельбу из разных мест. И отстояли высоту.

Награда командиру взвода гвардии лейтенанту Евдокии Завалий за дни беспредельной выдержки, мужества и воинского мастерства — боевой орден Красного Знамени.

После короткого отдыха — снова поход, бои. Громя и преследуя ненавистных захватчиков, дошла Завалий со своим взводом до самой Вены.

Девушка из тихого украинского села освобождала землю от гитлеровцев, расплачивалась с фашистами за ребятишек, расстрелянных гитлеровскими летчиками, за женщину, повисшую на вербе, за кровь и раны, за муки советских людей, за Федю Шарипова, задохнувшегося в подземельях Будапешта, за пятнадцатилетнего любимца моряков Митю. За свободу и счастье своей Родины и народов Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, за свое будущее, за свое девичье счастье сражалась девушка с Украины.

И пришло оно, хорошее, настоящее счастье. Есть семья — муж, двое ребят—мальчик и девочка, оба учатся, есть любимая работа.

После войны, уйдя в запас, Евдокия Николаевна долго никому не рассказывала, где и как воевала. Докопались до всего, идя по следам войны, школьники следопыты. Именем Евдокии Завалин назвали несколько школ — в Николаеве, в Белгороде–Днестровском, Макеевке, в селе Гордеевке Дзержинского района Житомирской области.

По настоянию друзей стала Евдокия Николаевна членом общества «Знание», выступает с рассказами о минувших боях, о подвигах моряков.

Молодежь благодарит ее за встречу, за беседу. Евдокия Николаевна надевает пальто, скрывающее ордена — и снова все видят только скромную, деловую советскую женщину.

— Скажите, — задерживают ее еще на минутку девушки. — А где на войне было страшнее всего?

Евдокия Николаевна задумывается.

— Пожалуй, в подземельях Будапешта. Там крысы ползали — я их очень боюсь.

НАГРАДА

Старый моряк, которого богатая превратностями судьба занесла в Красноярск, разбередил своими рассказами душу молодого слесаря Василия Чанчикова. Он слушал моряка, и перед ним, как наяву, всплывали видения дальних морей и сказочных стран… Шумят пенные прибои у коралловых рифов, в пышной листве величественных пальм перекликаются диковинные пестрые попугаи, теплый ветер доносит с неведомых берегов пряные ароматы…

— Хочешь повидать свет — просись на флот, когда призовут в армию, — советовал старый моряк.

Юноша послушался доброго совета. Но первые дни службы на Тихоокеанском флоте принесли некоторое разочарование. Молодой матрос предполагал, что сразу же пойдет в плавание, увидит дальние края. А пришлось стать учеником моториста, оставаться на базе торпедных катеров, долго и серьезно учиться. Зато первые походы вдоль побережья советского Приморья искупили все.

Юноше полюбились величавые морские просторы, грозный рев разбушевавшейся стихии и рассветы в незнакомых бухтах.

В синей прозрачной воде порой проплывали гигантские медузы с пурпурными и фиолетовыми венчиками посередине. Не менее гигантские крабы здесь никого не удивляли. А когда он впервые увидел стадо китов — точь–в-точь таких, как на картинке в учебнике географии, — он с трудом уверил себя, что они ему не мерещатся.

Но больше всего пришлась по душе дружная семья моряков, в которой властвовал незыблемый закон: все за одного, один за всех. И эта семья стала ему родной и близкой на всю жизнь.

Нравился моряку стремительный ход торпедных катеров, и то, что он умел управлять их могучими моторами.

Со временем Чанчиков стал квалифицированным моряком–мотористом.