Главный противник

Видимо, он уже считал Одессу «своим» городом. И навсегда, пожалуй, отметил Ростик. Почему-то ему второй раз за этот день стало казаться, что он зря так безвозвратно похоронил себя тут. Выслушивая новости, поставляемые во время приездов Кимом или Евой, у него подобного ощущения не возникало. Наоборот, он думал, что здорово устроился. И лишь теперь...

В молчании хозяин и гости поднялись еще на этаж. По сути, он являлся уже чердаком, только активно используемым и, разумеется, имеющим оборонительное значение.

— На третьем этаже у нас тоже кладовки — яблоки, сушеный боярышник, вяленая рыба, — стал показывать Рост. — И четыре башенки по углам, для обстрела ближних подступов. Конечно, столько стрелков и пушек у меня нет, поэтому они большую часть времени закрыты ставнями.

Антон подполз на корточках в угол крыши, добрался до башни, выпрямился и снял один ставень. Посмотрел, вздохнул с видом удовлетворенного инспектора, поставил ставень на место.

— Не хлипкие у тебя заслонки? — участливо спросил он. — Что-то легковаты.

— Пористые, — пояснил Рост. — Чтобы в одиночку снимать-ставить.

— Вот я и говорю, легковаты. Знаешь, что пористый камень в двадцать сантиметров прошибается выстрела с пятого, если десятым калибром молотить?

— Что прошибается, не знал, — признался Рост. — Хотя у меня там не двадцать, а чуть побольше. Да и стрелять для этого нужно так, что... В общем, ставни эти мало что решат, слишком там бойницы неширокие. Лишь мертвые зоны под самыми стенами простреливаются. А главная пальба пойдет оттуда, — он указал на верхнюю башню, сделанную в середине.

Естественно, пошли туда. В башне была сооружена массивная каменная турель, правда, без пушки. И обзор возникал такой, что уже никакие дюны степи не закрывали.

— Обжитое место, — с легкой завистью вздохнул Ким.

— Каждую ночь тут кто-нибудь из волосатиков дежурит, — продолжил «экскурсию» Рост. — А если я в отлучке, наблюдение ведется круглосуточно... Согласись, жалко было бы все это потерять по глупости.

— Соглашаюсь, — на этот раз Ким улыбнулся. Прикинул, как ему ляжет прицел, если на станине будет пушка. Оказалось, чуть высоковато. — Опять под себя делал. И подъемника под седалище стрелка не удосужился устроить.

— Такое было время, — признал Рост. — Только на себя надеялся.

Внезапно что-то проклекотал Шипирик. Все люди, кроме Роста, замерли. Но он, на правах хозяина, проследив жест странных рук пернатого, понял, о чем был вопрос. И пояснил больше жестами, чем словами. Хотя и словами тоже.

— Нет, — он потряс головой и изобразил волнообразное движение рукой, — от китов я отбиваться не собираюсь. А вот по антигравам, — он показал на пальцах антиграв, — придется бить, сняв эту крышу. — Он указал на швы, расходящиеся, если разомкнуть каменные щеколды и сдернуть мощные черепицы. — Башня вообще-то крепкая, но ее можно разобрать, понимаешь? — Почему-то он говорил громче, чем обычно.

— А это не опасно, — поинтересовался Квадратный, — объяснять потенциальному врагу свои возможности? У них ведь тоже летуны есть.

— Не знаю, — с беспечностью улыбнулся Рост, — я так давно уже ни с кем не воевал, что и забыл, каково это — опасаться кого-то... Кроме людей, конечно.

— То-то у тебя каждую ночь пост выставлен, — пробурчал Антон. — Небось еще и проверяешь его?

— А как же? — удивился Рост. — Конечно, проверяю.

Снизу, как из погреба, донесся голос Евы:

— Мальчики, мыть руки. Будем ужинать.

И в этот момент погасло солнце. Вообще-то Рост уже давно ожидал, что оно выключится, но, видимо, небрежно пересчитал коэффициенты, вот и ошибся. За ним это водилось.

Все пошли вниз, негромко переговариваясь, в целом скорее одобряя заведенную систему обороны, чем полагая ее слишком легкомысленной. Да, решил Рост, в Полдневье легкомыслие — порок. А вот даже откровенно перестраховочные решения никогда никем не будут осуждаться. И ничего не поделаешь — так устроена нынешняя жизнь, и не только людей. Однако хорошо ли это? Не признак ли все усиливающейся трусости?

За столом, когда все расселись, воцарилась напряженная тишина. Потому что следом за Ростом и Евой уселись и пурпурные, и волосатые, и, разумеется, Шипирик. Наконец, Дондик не выдержал:

— Они что же, с нами будут ужинать?

— Да, — спокойно ответил Рост. — Объяснение простое. Когда я пришел в Чужой город, меня сразу стали сажать за стол со всеми. И я решил...

— Понятно, — кивнул Квадратный. — Я ничего не имею против.

— Ну, если тут так заведено, — вздохнул и Антон.

А они изменились, решил Рост. Да и я тоже. Раньше мне пришлось бы нести какую-то чушь про отсутствие классовых барьеров... А теперь они полагают себя лучше других, по крайней мере, хотели бы есть отдельно, по-господски.

— Тут никогда и не было по-другому, — сказала Ева, разливая суп из ракушек. — Я уже и внимания на это не обращаю.

— Неужели каждый может выйти из степи, — по интересовался Дондик, принимая тарелку, — и ты его усадишь за стол?

— Не каждый, — признал Ростик. — Но того, кто произнесет «л-ру», без сомнения сразу усажу, только попрошу руки вымыть. И то в самом крайнем случае.