Главным калибром – огонь!

– Полно вам, Степан Осипович, заниматься самобичеванием. Мы с вами люди, а люди имеют право совершать ошибки. Я вот, к примеру, тоже не без греха буду – закупил американские авто с тракторами, хотя мог бы потратить деньги с куда большей пользой, – помолчав, со вздохом ответил наместник. – Мог ведь купить и дальномеры, и станции беспроволочного телеграфа, и пулемёты, наконец… А то Меллер с офицерами намучился, приспосабливая трофейные китайские картечницы к нашим станкам… Поэтому не изводите себя, не нужно. Как бы японцы ни хитрили, они так же допускают ошибки, и, рано или поздно, пожнут результаты своих промашек.

«…Эх, знал бы ты, дорогой мой Степан Осипович, как я сейчас сожалею о том, что оставил эскадру зимовать в Порт-Артуре и не увёл её вовремя во Владивосток, – Алексеев вдруг ощутил нахлынувшую тоску и грусть, и ему стало так тяжело, что хоть вешайся. – А на душе у меня, друг мой, лежит даже не камень, а самый настоящий валун, ибо ведомо мне страшное будущее, что ждёт нашу Родину и Империю, если мы проиграем эту войну…»

Между тем с севера поступали тревожные известия: разгромив на реке Ялу Восточный отряд генерала Засулича, 1-я армия Куроки топала по просторам Маньчжурии на северо-запад, с каждым днём всё ближе и ближе приближаясь к Ляояну.

Войска противника, высадившиеся у Дагушаня, также двинулись вперёд, и генерал-адъютанту оставалось лишь гадать, повернут ли японцы на юг, в сторону Порт-Артура, или зашагают вперёд, к Ляодунскому заливу.

Корпус генерал-лейтенанта Стесселя – 1-й Сибирский – застрял где-то между Сюниченом и станцией Вафангоу, растянувшись вдоль железной дороги, и вот уже несколько дней практически не двигаясь с места. Алексеев, понимавший, что промедление смерти подобно, ежедневно бомбардировал штаб Маньчжурской армии встревоженными телеграммами, требуя подогнать Стесселя.

В ответ из Мукдена приходили неизменно оптимистичные и успокоительные ответы, обещавшие, что новый командующий 1-го Сибирского корпуса со дня на день двинет свои батальоны к Бицзыво. Требования же наместника напоминали глас вопиющего в пустыне, ибо Куропаткин неожиданно проявлял всё большую и большую несговорчивость.

Спустя ещё пару суток адмирал Того вновь предпринял попытку с помощью брандеров заблокировать проход на внутренний рейд. Для этой, третьей по счёту попытки запереть русский флот в Порт-Артуре, враг привлёк целую дюжину пароходов, два отряда истребителей, отряд миноносцев и четвёрку крейсеров Катаоки, усиленную «Асамой». Хотя неприятель разработал целую операцию по отвлечению внимания русских дозорных кораблей, в конечном итоге все усилия японцев пошли прахом.

Для начала, ещё на подходе к Порт-Артуру враг утерял момент внезапности: идя в темноте, один из начинённых взрывчаткой брандеров столкнулся с плавающей морской миной. В результате подрыва на мине произошла детонации «адской машинки», после чего судно попросту исчезло с поверхности моря. К тому же взрывная волна едва не опрокинула и один из истребителей, подходивший к пароходу с целью снять его экипаж.

С русского наблюдательного поста, расположенного на берегу, услышали грохот очень сильного взрыва и оперативно связались по телефону с объединённым командным пунктом на Золотой горе. Дежурный офицер – капитан 2-го ранга князь Ливен – не медлил ни секунды: сразу же объявил боевую тревогу на береговых батареях, дополнительно выслал в море ещё четыре истребителя 2-го отряда. Те, собственно, и обнаружили приближение неприятеля, первыми вступив в перестрелку с японскими миноносцами. Далее последовал суматошный ночной бой, завершившийся полным разгромом самураев.

Одна группа брандеров угодила на плотное минное поле в бухте Белый Волк, где ко дну пошли сразу три корабля. После этого два уцелевших судна попали под залпы нескольких береговых батарей с Тигрового полуострова, беспрепятственно расстрелявших прорывавшиеся вдоль берега пароходы.

Другая группа брандеров, подкрадывавшаяся со стороны бухты Тахэ, попала под огонь трёх канонерских лодок, а затем стала мишенью для торпедных атак семи русских истребителей. Кстати говоря, в самом проходе японцев поджидала засада из шести минных катеров, готовых потопить любое прорвавшееся вражеское судно.

В результате из девяти брандеров, участвовавших в атаке – два парохода отстали от своей группы ещё во время перехода, а один погиб на мине – удалось спастись всего трём, да и то лишь благодаря вступившему в бой отряду японских истребителей.

Желая отвлечь внимание артиллеристов с береговых батарей от брандеров, броненосный крейсер «Асама» с предельной дистанции открыл огонь по Электрическому утёсу, пытаясь поразить прожекторную станцию и позиции 15-й батареи. Русская батарея ответила минут через пять, за четверть часа выпустив по пять снарядов из каждой своей десятидюймовки.