Главным калибром – огонь!

– Полностью поддерживаю позицию Степана Осиповича, – поспешил заявить генерал-адъютант, в зародыше гася вероятный конфликт. – С врагом следует воевать по своим собственным правилам, а не по его… Господа, предлагаю продолжить наш разговор у меня во дворце.

Во дворце наместника гостей первым делом накормили отменным обедом, включавшим в себя изысканные блюда китайской кухни. Затем армейские генералы по очереди отчитались о состоянии дел во вверенных им войсках, о проделанной силами личного состава работе по укреплению позиций на подступах к Дальнему.

По окончании доклада начальника крепостной артиллерии Макаров предложил изъять с береговых батарей все мортиры и отправить их на Тафашинские позиции или куда-нибудь под Киньчжоу. А ещё лучше – на гору Самсон. Пока ещё есть такая возможность, ибо от стрельбы из мортир по быстроходным морским целям нельзя ожидать ничего путного, кроме бессмысленного расхода боеприпасов.

Генерал-майор Белый тотчас принялся возражать, доказывая, что мортиры обязательно покажут себя в случае десанта противника на ближних подступах к Порт-Артуру, например, на Тигровом полуострове. Врио начальника эскадры охарактеризовал данное предположение не очень приличным словом, между военачальниками возникла небольшая перебранка, и Алексееву пришлось вмешаться, чтобы прекратить недоразумение.

Тем временем с Золотой горы пришло донесение, что крейсера возвращаются из разведки, так и не обнаружив у островов Мяотао никаких следов присутствия противника. Услыхав эту новость, Верховский изъявил желание немедленно посетить все четыре корабля, пообщаться с Моласом, Виреном и другими офицерами эскадры. Пойдя навстречу желанию главы комиссии, наместник не стал тратить время на чай с пирожными, и адмиралы отправились в порт.

Первыми в гавань вошли «Амур» и «Енисей», проводившие минирование на подступах к Порт-Артуру. После них в проход втянулись «Диана», «Варяг», истребители 1-го отряда, прикрывавшие минные заградители. Собравшиеся на пристани адмиралы потеряли терпение, и, перейдя на борт «Буракова», вышли на нём на внешний рейд.

Спустя какое-то время члены комиссии ступили на палубу «Баяна», где их приветствовал короткий строй офицеров – командный состав крейсера. Началась, как позднее выразился по этому поводу Макаров, тягомотина с расшаркиваниями и представлениями, завершившаяся лишь у причальной стенки в Восточном бассейне.

То же самое вскоре повторилось на палубах «Богатыря», «Новика» и «Аскольда», которые стали следующими целями Верховского и его златопогонной свиты. Остаток дня прошёл без толку, Алексеев был очень зол и с трудом сдерживал себя, чтобы не наорать на столичных шишек, из-за которого наместник не мог заняться другими, более важными вопросами.

В течение следующих пяти дней Верховский с Безобразовым побывали почти на всех кораблях эскадры крупнее истребителя, знакомясь с состоянием материальной части, беседуя с офицерским составом. В течение этих пяти дней, словно испугавшись грозной петербургской комиссии, японцы ни разу не появились под Порт-Артуром. Прекратились как ночные набеги вражеских миноносцев, так и дневные визиты крейсеров, не говоря уже о фланировании на горизонте броненосцев противника.

Пользуясь моментом, «Амур» и «Енисей» завалили минами дальние подступы к внешнему рейду, выставили несколько заграждений в бухтах Луизы и Десяти Кораблей. Осуществляя дальнее прикрытие этих постановок, отряд Моласа дважды выходил в море, каждый раз готовясь к встрече с врагом. Тщетно – японцы так ни разу и не появились, и генерал-адъютант начал изводить себя нехорошими мыслями и предположениями.

Наконец, 19 февраля в Порт-Артур пришла телеграмма из Шанхая, сообщавшая о гибели двух русских кораблей – броненосца «Ретвизан» и крейсера «Боярин» – в бою с эскадрой адмирала Мису. В телеграмме сообщалось, что информация поступила из заслуживающих доверие источников в американском консульстве, и была подтверждена в частном разговоре с одним из агентов британской разведки. В то же самое время в телеграмме ни словом не было упомянуто об «Ангаре», словно этого корабля и не существовало в реальности.

На следующий день, 20 февраля, у северного побережья Формозы произошло рандеву двух крейсеров итальянской постройки с отрядом, высланным им навстречу. Остаток пути до Сасебо «Касуга» и «Ниссин» проделали под конвоем «Асахи», «Иосино» и четвёрки вспомогательных крейсеров Соединённого флота. Шесть дней спустя вышеупомянутые корабли Первой эскадры возвратились в её состав. Ещё спустя восемь дней «Касуга» и «Ниссин» добрались до Йокосуки, после чего Того Хэйхатиро наконец-то смог перевести дух.

– Ага, вот вы где, Евгений Иванович, – произнёс за спиной хорошо знакомый голос. – Признаться, насилу вас нашёл… Спасибо, прапорщик какой-то подсказал, что вы здесь закатом наслаждаетесь.

– Некогда мне, Владимир Павлович, закатами любоваться, – обернувшись к Верховскому, вздохнул Алексеев. – Забот, как вы видите, невпроворот – приходится за всем следить, всё проверять.