Главы для «Сромань-сам!»

Туалеты в Старом Корпусе просторны, направо от входа на стене большое зеркало чуть ли не в полный рост, а за ним вдоль стены белые раковины с кранами до следующего зала, где кабинки.

В старинных арочных окнах напротив кранов сияло солнце и Вера ждала её в очках противосолнечных, больших и чёрных.

— Ну как ты, целка? — спросила она Инну, когда та вошла. А потом сдёрнула очки и показала припудренный синяк под правым глазом и рассказала, что боксёр насиловал её сзади, под дождём, опрокинув животом на капот «волги». И туда, и туда.

— Покатались, — сказала Вера в заключение, — с ветерком, блять…

С тех пор Инна перестала посещать ресторан «Чайка», а Вере мартовское приключение открыло широкую возможность стать популярной звездой студенческой общаги.

Однако под конец 4-го курса она умерила свою инициативную безотказность, поскольку вышла замуж за майора, пусть даже и толстого, но достаточно молодых лет, ведь у неё, как уже отмечалось, папа имел высокий чин районного масштаба.

Майорская звезда на плечах молодого зятя (а даже и довольно редкая комплекция в эпоху дефицитов) наглядно свидетельствовали, что тот знаком с ходами-выходами и общим принципом работы всей системы.

Какого рода войск? Неважно, в войсках он редкий гость. Ищите генерал-майора (о, простите! генерал-полковника) не ниже, чем в генштабе. С его-то тактично стратегической предусмотрительностью и всесторонне опытной спутницей жизни!

Нет, именно в генштабе и никак не ниже ведь именно шерше-ля-фамки двигатель карьеры своих мужей…

Ибо есть такая профессия — родину защищать…

О чём почаще повторяйте камере тюрьмы общего режима, гражданин Юматов, а на амнистию рассчитывать забудьте: бездарные актёришки в их зависти к прославленным коллегам по цеху неизлечимо мелочны и неприступны, и пусть вся страна заглядывает в рот очередному анекдотцу сверху, он не простит вам вашей творческой удачи…

Ну разве что к 100-летию Великой Победы… Однако вряд ли вы дотянете.

* * *

Пазлик #27: Осуществление Избежания

— Ну подожди, я быстро, — сказала Юля и пошла вверх по каменным ступеням ко входу в храм, хотя не знала заперто там или нет.

Иван остался на площади, он уже как-то привыкал делать что ему Юля скажет, однако она уже возвращалась — заперто.

— Кина не будет, Максимка в запой ушёл, — сообщил им черноволосый моряк в сдвинутой набекрень бескозырке и с гитарой в руках, проходя, вразвалочку, мимо.

— Чё ты мелешь? — не смолчал Иван, которому этот прохожий сразу не понравился, тем более при Юле.

— Кинотеатр, говорю, на ремонте, — он указал головкой грифа на ступени к высокому порталу ворот храма.

— Так тут кино показывают? — догадалась Юля.

— Так точно — кинотеатр имени Максима Горького. А вас как зовут?

— Юля, — ей стало вдруг так радостно разговаривать с этим моряком в широких чёрных брюках и белой рубахе с тёмно-синим квадратом воротника спадавшего за спину.

Широкий брючный ремень, поверх заправленной рубахи, ярко поблескивал медью бляхи с якорем.

Опытным глазом прислуги большого дома она заметила мелкую складку на правом боку от неловкого утюга:

— А как вас?

В ответ моряк перехватил гитару в обе руки и подыгрывая себе запел про Одессу, шаланды и вежливых биндюжников. После завершающего зыбко щипательного аккорда, он пояснил:

— Так что извольте видеть — Константином меня кличут.

От угла площади раздались резкие свисты, откуда пара моряков в такой же парадной форме для увольнительной прогулки махали руками с криком:

— Бугор! Ну идёшь ты что ли?

— Идите, я потом подойду! — крикнул в ответ им гитарист и добавил потише для Юли:

— Старшина второй статьи Краснознамённого Балтийского флота Костя Бугров!

Он приложил расправленную ладонь к ленточке бескозырки поперёк лба, где для удостоверения золотились плотные буквы надписи «Балтийский Флот» и Юля засмеялась.

Иван стоял сбоку в удивлении, он ещё и не знал, что у Юли бывает такой красивый смех.

— А фраера вашего как кличут?

Юля, конечно же знала, что «фраер» по-Немецкому это «жених» и удивилась, что Костя так быстро угадал её отношения с Иваном.

— Иван, — ответил Иван сам за себя.

— Ваня-Ванечка-Ванёк, — выговорил моряк в растяжку.

— А «Иван» тебе чем не так? На хвост соли насыпал? — вызверился Иван от нахлынувшей вдруг обиды, что кругом его за дурака держат: и в Европе он fou, и дома — Ванька-дурак.

— Сам ты фуу!

— Эй, эй, не пыли, пехота!

Как всякая женщина, Юля отлично чувствовала, что эти двое готовы пойти друг на друга лобовой атакой. Из-за неё. Как всякая женщина, она конечно же пришла в восторг, однако сказала:

— Ребята! Прекратите! Давайте лучше погуляем. Костя, вы нам покажете город? А то мы за два дня ещё не разобрались.

Константин не стал отнекиваться, что ему надо куда его звали друзья-моряки (что ещё больше обрадовало Юлю, хотя она знала, что так и будет. Знала с первой минуты, когда спустилась от запертого храма и заглянула в его глаза, где плавилось изумление и восторг человека нежданно полюбившего сразу и навсегда, на всю оставшуюся жизнь, потому что всю предыдущую он мечтал о ней, вот такой, и всегда ждал именно её — Юлю).