Глаз тигра. Не буди дьявола

Сейчас Себастьян только делал вид, что ест, а сам исподтишка наблюдал за комиссаром Флейшером. Он наблюдал за ним в первый раз – не спеша и как бы между делом. Плотная, обтянутая серой вельветовой формой фигура комиссара, багровая, как вареный рак, физиономия, рыжеватые ресницы, пухлые, вечно недовольные губы, большие, покрытые веснушками руки – все это вызывало в Себастьяне отвращение. На душе у него было хреново, но это чувство подавлялось другим: он вдруг живо вспомнил, что чувствовал, когда стоял над свежей могилкой дочери в окрестностях Лалапанци.

– Ну вы, черные свиньи! – застегивая штаны, крикнул Герман Флейшер на суахили. – Хватит жрать! Только и знают, что спать да набивать брюхо. Вставайте и за работу!

Вразвалочку ступая по бревнам пристани, он подошел к сидящим кружком грузчикам. Удар ногой – и котелок-тренога со стуком отлетел в сторону, еще удар под зад – и Себастьян повалился вперед, на колени.

– Ну, быстро!

Комиссар хотел залепить по заднице еще одному, но тот увернулся, и рабочие быстренько рассыпались по катерам.

Себастьян поднялся на ноги. Ногами его били только раз в жизни, но Флинн О’Флинн на всю жизнь запомнил, что так поступать с ним нельзя. Для Себастьяна не было ничего более унизительного, чем прикосновение чужой ноги, не говоря о том, что это было больно. Герман Флейшер отвернулся, продолжая подгонять остальных, и не заметил ненависти, горящей в глазах припавшего, как леопард, к земле Себастьяна, а также его ощерившихся зубов. Еще секунда – и он бы бросился на этого немца. И убил бы Флейшера раньше, чем его самого пристрелили бы аскари. Но он не успел этого сделать.

Кто-то схватил его за руку. Это был двоюродный брат Мохаммеда.

– Пошли, – тихо сказал он. – Не обращай внимания. Иначе они нас убьют.

И, не дожидаясь, когда Флейшер снова обратит на них внимание, оба потихоньку ретировались на катер.

Пока плыли вниз по реке, Себастьян сидел в тесной кучке со всеми остальными. Как и они, он натянул накидку на голову, чтобы прикрыться от палящего солнца, но, в отличие от остальных, не спал. Полуприкрыв глаза, продолжал наблюдать за Германом Флейшером и с ненавистью представлял, что сделает с этим выродком.

Тяжело нагруженные катера даже по течению шли почти четыре часа; и когда, пыхтя, добрались до последнего поворота протоки и двинулись к мангровым зарослям, был уже полдень.

Себастьян видел, как Герман Флейшер проглотил последний кусок колбасы и аккуратно положил оставшееся в свой ранец. Вот он встал и заговорил с человеком, стоящим у руля, и оба стали пристально всматриваться вперед.

– Приехали, – сказал двоюродный брат Мохаммеда и снял с головы накидку.

Кучка грузчиков, просыпаясь, зашевелилась, и Себастьян тоже встал вместе с остальными.

На этот раз он знал, что́ ему нужно искать, и сразу увидел скрывающийся за маскировочной сеткой мрачный силуэт крейсера. С низкой палубы катера боевой корабль казался громадным. У Себастьяна мурашки побежали по спине, когда он вспомнил, как в прошлый раз эта громада навалилась на их суденышко и всей своей массой ударила по нему. Теперь крейсер стоял, тяжело накренившись на бок.

– Чего это его так перекосило? – спросил он двоюродного брата Мохаммеда.

– Как чего? Немцы сами его так поставили. Передвинули на один борт все тяжелые вещи, вот он и наклонился.

– Зачем?

Тот пожал плечами и указал подбородком:

– Вытащили из воды одну сторону брюха, чтобы посмотреть, как можно огнем залатать там пробитую шкуру.

Корпус крейсера облепили крохотные, как муравьи, людишки, и даже в ярком сиянии полудня видно было, как светится синевато-белое пламя сварочных горелок и падают вниз искры. Поверх изначальной обшивки корпуса голубовато-серого цвета отчетливо выделялись новенькие заплаты, выкрашенные пигментированными цинковыми белилами в бурый цвет.

Когда катер подошел ближе, Себастьян рассмотрел работу ремонтников более внимательно. И понял, что она уже подходит к концу, сварщики завершали последние швы новой обшивки. Кое-где уже работали маляры, закрашивавшие рыжие пятна в матово-серый цвет.

Щербины и дырки, оставленные осколками снарядов на палубных надстройках, были уже заделаны, и здесь тоже, сидя на веревочных трапециях, висели люди, ритмично махая вверх и вниз кистями. Крейсер «Блюхер» был охвачен атмосферой суеты и бурной деятельности. Везде шевелились, целенаправленно двигались люди, исполняя сотни разных задач, и то здесь, то там мелькала белая офицерская форма.

– Успели закрыть все пробоины? – спросил Себастьян.

– Да, все, – подтвердил родственник Мохаммеда. – Видишь, откачивают остатки воды из трюма. – Он снова качнул подбородком в ту сторону.

Там из десятка с лишним рукавов хлестала бурая вода – это работали насосы, освобождая затопленные отсеки трюма.

– Из труб уже дым идет! – воскликнул Себастьян, впервые обратив внимание на слабые струи над трубами крейсера.