Глаза дракона

– Я же говорил. – Голос Флегга снова стал спокойным. – Остановить его можно только одним способом, не очень приятным, но мы можем задержать его.

Он так же осторожно залил воду в два других отверстия. Все повторилось: мгновенная зеленая вспышка и столб пара.

Флегг с помощью полотенец, извлеченных из шкафа, взял обсидиан и опустил его в ведро. Вода моментально окрасилась зловещей зеленью.

– Ну вот, опасность почти миновала, – сказал Флегг, и один из стражников с облегчением выдохнул. – Теперь пусть кто-нибудь из вас отнесет это ведро к большой помпе у Великого Древнего Дуба. Там накачайте воды в бочку и опустите туда ведро. А бочку утопите в середине озера Джоанна. Драконий Песок может осушить озеро примерно за сто тысяч лет, но нам сейчас это не важно.

Пейна помедлил, кусая губы, и наконец велел:

– Ты, ты и ты. Сделайте все, как он сказал.

Ведро унесли с такой осторожностью, будто в нем лежала бомба. Флегг изрядно потешался в душе. Как легко запугать этих людишек! На самом деле удержать яд можно было и меньшим количеством жидкости… например, кубком вина. Но для бедного Питера такие мелочи уже не имеют значения.

Когда стражники ушли, Пейна повернулся к Флеггу:

– Ты сказал, что Драконий Песок можно остановить только одним способом.

– Да. Ученые говорят, что он умирает только после того, как сожжет дотла живое тело. Я хотел проверить это, но не успел. Яд у меня украли.

– И на каком живом теле ты хотел проверить свой яд, чародей? – спросил Пейна еле слышно.

Флегг изумленно взглянул на него:

– Конечно, на мыши, господин судья.

41

В три часа дня в зале Королевского суда, который находился в основании Иглы и именовался просто «Судом Пейны», состоялась странная встреча.

Встречей – хотя лично мне это слово совсем не нравится – ее окрестили потому, что формального заключения о виновности принца еще не было, и она носила неофициальный характер. Но решала очень многое.

В зале могло уместиться пятьсот человек, но в тот день там присутствовали всего семеро. Шестеро из них держались поближе друг к другу, чувствуя холод этого места. На одной из стен висел герб королевства – единорог, пронзающий дракона, – и взгляд Питера то и дело на него натыкался. Кроме Питера, там были Пейна, Флегг (конечно, это чародей сидел поодаль от других) и четверо королевских судей. Всего королевских судей было десять, но остальные в это время разбирали дела в провинции. Пейна решил их не дожидаться. Нужно было действовать решительно, иначе королевство окажется ввергнутым в хаос. И для этого Пейне понадобится помощь юного убийцы.

Пейна уже решил для себя, что Питер – убийца. Убедили его в этом не коробочка, не мертвая мышь и не опыты Флегга. Это сделали слезы Питера. Принц, отдадим ему должное, не выглядел теперь ни виноватым, ни измученным. Он был бледен, но спокоен.

Пейна откашлялся. Эхо заметалось между каменными стенами. Он потрогал лоб и не удивился, обнаружив там холодный пот. Главный судья расследовал сотни дел и послал на плаху больше людей, чем мог вспомнить; но он никогда еще не судил принца за убийство собственного отца. К тому же все случилось так быстро и могло иметь такие последствия, что пот должен был быть именно холодным.

Встреча. Ничего официального, ничего судебного. Но никто из них – ни Пейна, ни Флегг, ни королевские судьи, ни сам Питер – не обманывался на этот счет. Это был самый настоящий суд. Мертвая мышь дала событиям ход, и в этот момент все можно было еще остановить, как можно остановить реку у истока, пока она не превратилась в могучий поток, сметающий все на своем пути.

Встреча, подумал Пейна, снова вытирая пот со лба.

42

Флегг внимательно наблюдал за происходящим. Как и Пейна, он знал, что все решается именно здесь, и был начеку.

Питер поднял голову и оглядел по очереди всех участников собрания.

От каменных стен веяло холодом. Скамьи зрителей были пусты, но Пейне чудились взгляды призраков, требующих правосудия.

– Мой господин, – произнес наконец Пейна, – еще три часа назад судьбе было угодно сделать вас королем.

Питер удивленно взглянул на него, но промолчал.

– Да, – продолжал Пейна, будто Питер что-то ответил. Королевские судьи важно кивнули. – Коронации не было, но коронация – для публики. Короля делают Бог, закон и время, а не коронация. Вы – король и по закону можете командовать мной, ими и всем королевством. И это ставит нас перед ужасной дилеммой. Вы это понимаете?

– Да, – мрачно кивнул Питер. – Вы считаете, что ваш король – убийца.

Пейна был немного удивлен такой откровенностью, но не слишком. Питер всегда был откровенен, и теперь его откровенность, даже будь она глупой мальчишеской бравадой, могла существенно ускорить дело.

– Не важно, что считаем мы, мой господин. Вину определяет только суд, так меня учили. Из этого правила есть лишь одно исключение – король выше суда. Вы понимаете?

– Да.