Глаза Фемиды

Водка на селе — это вообще как бы жидкая валюта, за которую выполняются любые хозяйственные работы, за живые деньги никак и никогда невыполнимые. А за водку — всегда пожалуйста. Это потому, что ее всегда хочется, но негде взять, кроме как на дому у Феши, пускай даже дороже и без сдачи. По этой причине Феше низкий поклон и прощение мелких недостатков, вроде опозданий с открытием лавки. А куда спешить — если горит и трубы залить хочется, то беги к Феше на дом. А не горит — то и так дождешься. Слава потребсоюзу, наконец-то завезли, на два года вперед. И конец Фешиной монополии на вино. А значит и уважению сельчан. Однако Феша недаром двадцать лет в торговле: ее голыми руками не ущучишь — выкрутится. Бессонной ночью, ворочаясь на тахте, удумала Феша как сохранить годами завоеванное уважение. Спрашивается: чего сельскому жителю еще надобно, кроме спиртного. Ответ: ежедневно необходимы хлеб, сахар, соль и спички. Понятно, что хлеб из продажи не изымешь — черствеет, сахара и без того нет, только передовикам соцсоревнования и начальству, а вот соль и спички — это действительно выход. После этой решающей ночи, соль и спички с полок лавки перекочевали в Фешины сени. А их место на витринах заняли сода и уксус, вперемежку с «Акдамом» и консервами «Килька в томате», прозванными в народе «братской могилой». Денег на этой операции Феша не заработала, но сохранила возможность «за безденьги» решать множество житейских бытовых вопросов. За пачку соли и коробок спичек селянину приходилось теперь Феше кланяться и предлагать взаимные услуги. Давно замечено: дефицит в торговле — фундамент достатка создателей дефицита. А Феша отпускала грошовый товар, словно делала одолжение, потому, что могла и не отпустить, если не захочется. Иди тогда за сорок верст в другую лавку. А где гарантия, что там не такая же Феша царствует.

Всю эту историю Романову не спеша поведали, опознавшие адвоката, местные обыватели, как и он жаждущие открытия лавки и отоварки, хотя бы хлебом, который еще не завезли, но скоро должны, и вот тогда Феша непременно появится и осчастливит ожидающих.

Повествование юристу не понравилось, еще более не улыбалось возвращаться назад порожним, ибо без спичек и соли рыбалки не бывает. Пораздумав, он решил, что останется до победного конца, когда бы Феша ни заявилась, и растянулся на белых плахах крыльца, подложив под голову руки.

Часам к трем подъехала потребсоюзовская хлебовозка, вместе с ней объявилась продавщица и загромыхала ключами. Еще полчаса выгружался хлеб и оформлялись накладные и, наконец, дверь отверзлась, чтобы впустить утомившихся на солнцепеке. Как и ожидалось, ни соли, ни спичек, в лавке не оказалось, зато образовалась очередь своих селян, которая оттерла Романова в самый хвост.

Бывший сторож, а теперь колхозный пенсионер Никодим посочувствовал Владимиру: «Ты мне бутылочку красненького возьми, а я тебе у Феши сколько хочешь соли и спичек выпрошу, хоть три килограмма. Пусть только очередь разойдется». — «Идет, — согласился Романов, — но пьем пополам». — «Идет», — согласился Никодим и скрылся за углом. В ожидании Никодима, Романов прошелся по улице и, неожиданно для себя, обнаружил выгоревшую, когда-то синюю железную вывеску: «Почта». От нечего делать, Романов толкнул обшитую клеенкой дверь и поинтересовался у скучающей тридцатилетней девицы, можно ли отправить телеграмму в город. Оказалось, что можно. Романов взял бланк и написал на нем собственной авторучкой: «Обком КПСС ТЧК Секретарю по сельскому хозяйству ТЧК Облпотребсоюз ЗПТ Председателю правления. В период заготовки кормов магазине Усть-Пышминского совхозрабкоопа отсутствуют предметы первой необходимости для кормозаготовителей: соль, спички и др. Избежание срыва заготовок ЗПТ примите срочные меры. Романов». Почтовая девица внимательно прочитала текст, подсчитала слова и, принимая деньги за отправку, мечтательно произнесла: «Еще и про колготки надо было написать. Вы свой обратный адрес не указали. «Пишите: Устье Пышмы, заливные луга», — серьезным тоном поправился Романов». — «Я так и напишу?» — спросила почтальонка. — «Так и пишите», — подтвердил Романов. И пошел искать Никодима.