Глаза Фемиды

«Ты пока идешь по делу как потерпевший, — внушал следователь «Сынку», — но за дальнейшее ручаться не могу. Среди подонков оказались детки особ высокопоставленных — эти своих отпрысков в обиду не дадут и с помощью адвокатов на суде всяко могут повернуть. Вплоть до того, что ты и окажешься зачинщиком. К тому же, судимость у тебя есть и заступиться некому. Лучше бы ты куда-нибудь уехал. А мне для дела и одного потерпевшего хватит». Лукавил следователь — спускал дело на тормозах, как начальство приказало. Однако «Сынок» ему во всем поверил и крепко задумался. Легко сказать — уезжай. А на какие средства и куда? И кто его ждет? Но в тюрьму, даже в КПЗ, ему, не виноватому, попадать не хотелось ни на один день. А потому Саша отвязал от причала пойманную в ледоход лодку, бросил в нее свои нехитрые пожитки и поплыл вниз по реке, куда глаза глядят. Авось к доброму берегу прибьет.

Председатель дачного кооператива сам оказался из отставных «ментов» и всю эту историю вмиг перепроверил. А когда Сашкин рассказ подтвердился, предложил ему оставаться сторожить дачи. Теперь Сашка живет при дачах, помаленьку плотничает, развел огород, гусей, купил поросят и недавно женился. Председатель «Сынком» не нахвалится. А шальные людишки их дачи стороной обходят: уж больно у «Сынка» характер и кулаки крутые.

Но возвратимся к бакенщику. Конечно, много разного люда на реке встречается и не от каждого чалку принимать следует. Но бакенщики — статья особая. Прежде всего, определимся кто такие — эти самые бакенщики. Если образно выразиться, то река — это та же государственная дорога, водный путь, предназначенный для транспортировки грузов и пассажиров. А если это путь, то и знаки безопасности на нем должны иметься, как на любой обустроенной дороге. Светофоров на водном пути нет, но есть семафоры, еще — береговые знаки, а на самой реке — вешки и бакены: плавучие знаки в виде пирамиды или шара. Отмечают ими судоходный фарватер: у левого берега белый, у правого — красный бакены. Ночью суда тоже идут, и чтобы они не наткнулись на мель, бакены зажигают бакенщики, смотрители водного пути и знатоки глубин. Без них эффективному судоходству не бывать. Вся река поделена на участки и на каждом участке свой смотритель, в специальной избушке живет. Днем глубины меряет, бакены переставляет, следит, чтобы вечером вовремя загорались и потухали утром. Лодки у них большие, железные, окрашенные суриком в красный цвет, чтобы капитаны издалека видели, что плывет бакенщик, с которым можно с мостика поздороваться, перекинуться словцом. Потому, что скучают в одиночестве эти речные труженики и рады человеческому голосу.

Видимо из-за этой, вполне объяснимой с научной точки зрения, тяги к человеческому общению, местный бакенщик и повернул свою лодку к стрелке Туры и Пышмы, где на зеленом мысочке весело краснела палатка, дымился костерок и над ним на перекладине чернел видавший виды рыбацкий чайник. Навстречу причалившей лодке немедленно вылетел из кустов белый колобок-Тузик и залился отчаянным лаем. Из тени палатки его неохотно поддержал басовитый Бурька. На поднятый ими шум, я вышел с другой стороны мыса, где в чистых водах Пышмы пытался ловить мальков марлевым сачком. Нельзя сказать, чтобы я не обрадовался гостю: одному, без Владимира мне было, прямо сказать, скучновато. И, хотя с бакенщиком мы прежде никогда не знакомились, пригласил его побаловаться особенным чайком, которого я и сам не пивал ни до, ни после этого года. Заварку, в виде прессованной, как древесно стружечная плита и размером немного меньше надгробной, с тисненой арабской вязью на поверхности мы подглядели в упоминавшемся уже магазинчике. В ответ на нашу просьбу, продавщица заинтересованно и, как мне показалось, сочувственно посмотрела на нас, а потом ушла в подсобку, пошептаться с напарницей, которая несколько раз с интересом посмотрела на нас из-за занавески. Наконец, нам вынесли из подсобки другую, такую же чайную плитку. «Она не запылилась и мухами не засижена», — смущенно пояснила продавщица. Первая попытка отщипнуть от плиты кусочек для заварки окончилась ничем: плита не поддавалась. Попробовали отколоть топориком — он отскочил, оставив небольшую зарубку и, кажется, высек искры. Тогда Владимир извлек из недр лодочного багажника небольшую ножовку по металлу, перед которой плита не устояла. Так мы и поступали в дальнейшем: отпиливали заварку кубиками, предварительно размачивали и уж потом заваривали прямо в чайнике. Чай оказался черно-зеленым, терпким, ароматным и с необычайно большим содержанием танина, кофеина, теобромина и всяких прочих «-инов», но очень вкусный и бодрящий. Отведать этого чая я и пригласил бакенщика. К чаю у меня еще кое-что было и я не пожалел — выставил на расстеленный брезент.