Глаза Фемиды

В Москву Миронов прибыл вполне легально, с паспортом и в хорошей одежде, которая, подобно пропуску, помогла открыть ему многие двери. Известно — в Москве встречают по одежке, а провожают… Иной раз и в наручниках. Но Миронова Бог и Компартия на этот раз миловали — наручники отложили на другой срок. На его счастье в приемной ЦК КПСС, куда удалось-таки после долгих мытарств попасть Миронову, оказался толковый и добросовестный инструктор у которого хватило терпения до конца выслушать всю Колонтайцеву «Одиссею», начиная с детдома. По счастливому стечению обстоятельств, зерна его повести падали на благодатную почву. В недрах ЦК уже давно вызревала идея ликвидировать рудимент хрущевских реформ — Управления охраны общественного порядка облисполкомов и заменить их, более привычными и послушными Центру, Управлениями внутренних дел МВД. Аргументы к преобразованию систематизировались и накапливались многими отделами ЦК, в том числе и общественной приемной. К тому же, начальник областного управления охраны общественного порядка своей самостоятельностью лично вызывал раздражение обкома партии и на него подбирался компромат, достаточный для его замены на более удобного. Миронов появился как нельзя более кстати. Его выслушивали и записывали не один раз, в разных кабинетах, каждый раз более высокого ранга. Слушали, молчали, не обещали ничего и просили зайти еще раз завтра. Все это время Антон жил в гостинице для колхозников на ВДНХ, питался пирожками и терпеливо ждал решения своей судьбы.

Тем временем, партийная машина неустанно крутилась в заданном направлении: раздавались звонки, и шли телефонные переговоры, из архивов поднимались дела, анализировались судебные решения, запрашивались и составлялись справки. В результате всего выяснилось, что, сын незаконно репрессированного и полностью реабилитированного красного командира, Антон Аркадьевич Миронов сам стал жертвой милицейского произвола и судебной ошибки, за которые привлекать уже некого: ответственные давно на пенсии. А пенсионеров тревожить у нас не принято. Да и наказать их уже никак нельзя — законом не предусмотрено. А чтобы и разговор об этом не возникал — обнаружилась серьезная вина самого Миронова: побег из-под стражи и побег из мест заключения. Вот за это наказание должно было неотвратимо последовать.

И никому неважно, что он ни в чем не виновен: бремя ответственности перед Законом полагается нести беспрекословно, а если кто с чем не согласен — может обжаловать в установленном порядке и в установленные сроки. Сумеет заключенный доказать свою невиновность — хорошо. Не сумеет — ему же хуже. Однако и суды разных инстанций не промах — своего прошляпившего судью никогда не сдадут, всегда найдут зацепку, чтобы хотя бы уже отбытый заявителем срок признать обоснованным и законным. Но чтобы судимость была снята, судебная ошибка признана и принесены извинения — такого не помнится. Будь доволен, что унес ноги и не попадайся впредь. Пускай этот человек будет нести по жизни клеймо судимости — это никому неважно. В нашей стране каждый третий такой.

Между тем, на запросы ЦК по поводу личности Миронова стали приходить разноречивые ответы. Управление исправительно-трудовых учреждений сообщило, что гражданин Миронов А. А. в списках заключенных у них не значится, так как он погиб в результате несчастного случая при задержании во время побега. Химлесхоз подтвердил, что рабочий Вздымщик К. И. Жуков по работе характеризовался положительно, план перевыполнял, но уволился по собственному желанию и отбыл в неизвестном направлении. Таким образом, факты, изложенные Мироновым, подтверждались.

Прокуратуре поступило строгое указание: в связи с вновь обнаружившимися обстоятельствами, возбудить уголовное дело по факту гибели заключенного Миронова А. А., во всем разобраться и доложить. Там «взяли под козырек» и колесо правосудия завращалось дальше. Во вновь возбужденном деле Миронов фигурировал уже как пострадавший и как главный свидетель, а в роли подследственных оказались начальник колонии и технорук. Власть переменилась. Документы Жукова у Миронова отобрали, приобщили к делу и стали думать как поступить с ним самим — к делу не подошьешь и обратно в колонию возвращать нельзя — не выживет, замордуют опера. Выход нашелся: Миронова этапировали в Тюмень, где, без лишних проволочек, областной суд пересмотрел в сторону смягчения приговор районного суда в отношении Миронова и освободил его от дальнейшего отбытия наказания в колонии, но одновременно, за совершенный побег, приговорил гражданина Миронова к трем годам лишения свободы условно, с обязательным привлечением осужденного к труду на стройках народного хозяйства областного центра. Это для того, чтобы он всегда был под рукой у прокуратуры и не уклонялся от помощи следствию. Такой гнет — не хуже заключения: чуть, что — заерепенишься или начнешь выпрягаться — тебя обратно за колючку направят.

Так Миронов-Колонтаец не по своей воле стал рабочим треста «Севернефтепромстрой».