Глаза Фемиды

Всю зиму из Тюмени в Сукко шли большегрузные машины со стройматериалами. Специально принятый для этого завхоз, из местных, материалы принимал на склад, чтобы весной пустить в дело. Последними прибыли сборные вагон-дома и столовая. Два домика разгрузили на отдаленном от лагеря, зато близком к морю, земельном участке и сразу же собрали. Получились свинченные из двух половин уютные двухкомнатные домики с кухней, ванной и санузлом. Подключай все коммуникации и живи. Зато те, что разгрузили рядом со школой, так и оставили до приезда специальной строительной бригады, которая должна будет обустраивать лагерь вплоть до его открытия и заезда детей.

Между тем, строительная бригада собиралась, как говорят, «с бору по сосенке». На распоряжение треста направить для строительства лагеря по три лучших специалиста, начальники стройуправлений отреагировали, как это всегда бывает, с точностью «до наоборот» — собрали всех малопригодных на своих объектах, в основном почему-то плотников из числа условно освобожденных — спецконтингента. Попались между ними и вольные, но опять же или сильнопьющие или в который раз холостые. Когда кадровик, ответственный за комплектацию бригады для лагеря, посмотрел кого ему прислали, то схватился за голову, но поздно — билеты заказаны. Предполагалось, что и стройкой и бригадой будет руководить завхоз лагеря: подумаешь сложность — не станция перекачки. По прибытию бригады, завхоз, то ли по по собственному недомыслию, то ли, наоборот, в точном соответствии с полученными инструкциями, почти всех задействовал на отделке коттеджей и возведении вокруг них глухого трехметрового забора, все тщательно построганные доски для которого прибыли прямиком из Тобольска. И только после завершения этого этапа, перебросил людей на возведение столовой для лагеря при школе.

Время шло, полученные при отправке командировочные у рабочих кончались, а новых денег никто и не думал высылать из-за неразберихи. Лагерь в тресте числился объектом неплановым и финансирование на него не открывалось. Не планировались ни командировочные, ни фонд зарплаты, как не было и сметы на объект и, из-за отсутствия прораба, не оформлялись наряды на оплату. В то же время, деньги у треста были, но никто не знал на каком основании работу оплачивать. Продлить командировки трест тоже не мог, так как рабочие числились в разных стройуправлениях, прибыли в Сукко со всего севера и перед своими бухгалтериями по истекшим командировкам не отчитались. Со всеми вопросами по оплате, рабочие обращались к завхозу, тот обещал связаться с трестом и все решить, но ничего не двигалось. Голодный рабочий — не работник. И давно бы уже мужики этот южный объект бросили, будь у них деньги на обратный билет. Но их-то и не было: безнадега и тоска зеленая, хоть вой.

Овечкин о реальной обстановке на объекте, примерно, догадывался и ответственность перед членами профсоюза за обещанное чувствовал. Поэтому, давая наставления на дорогу Миронову, он снабдил его деньгами на телеграммы и телефонные переговоры, чтобы Антон Аркадьевич профком обо всем подробно и ежедневно информировал: до обещанного открытия лагеря оставался какой-то месяц, и путевки детям уже распределялись. Еще он завел Миронова к главному инженеру треста, технарю и работяге, не в пример управляющему, который в этот день как раз находился в отлучке на одной из пусковых станций. Немало повидавший людей, главный сразу раскусил, что перед ним не обычный работяга-водитель, а личность сильная и грамотная. «Там, в лагере, у нас всеми делами завхоз заправляет. По его отчетам, дела у него идут как положено по графику. Только я в этом сильно сомневаюсь, а самому убедиться некогда — плановые объекты не отпускают. Поэтому, как приедешь, разберись во всем и сообщи нам. Если что — принимай бригадирство на себя и вызывай прораба — мы подберем толкового», — наставлял его на дорогу главный. «Чтобы веселей работалось, мы думаем для рабочих прямо в лагере питание организовать. Пищеблок там готов, поваров вышлем. Нынче, говорят, на Кубани с картошкой напряженка, так мы с ОРСом договорились: загрузим тебе мешков пять — чего автобус порожним гнать», — поддакивал Овечкин. «Загадят автобус», — поморщился Миронов, но промолчал, и удачно.

Поверх картошки в автобус нагрузили еще горны, барабаны, отрядные флажки и пионерскую форму, чтобы к заезду все было в наличии. На доске объявлений треста пламенела информация, что отправка детей состоится 14-го июня. В объединенном профкоме твердо надеялись, что все именно так и будет и распределяли путевки. И автобус «Икарус» с надписью «Миннефтегазстрой» на борту и знаком «Дети» на лобовом стекле срочно отправился в Анапу и Сукко.