Глаза Гейзенберга

Свенгаард повернулся, чтобы посмотреть на Харви Дюранта, позволил себе широко улыбнуться. «Совсем как в операционной, – подумал он. – Едва заметное изменение в геноме – и появляется новое качество. Реальность, жизнь подчиняется тем же законам, что и клетка.

Харви проанализировал выражение лица доктора и сделал свои выводы. Лица окружающих были сейчас для него как открытая книга, сказывался опыт подполья.

Это было противостояние между сильными мира сего. У народа появился шанс – шанс на тысячи лет, если верить Калапине, и если она сама в это поверит. Образовался новый паттерн генофонда, он это видел. В рисунке еще чувствовалась неопределенность, но Гейзенбергу он бы точно понравился – фигуры, задававшие движение, были сдвинуты сами – и изменились, благодаря этому сдвигу.

– Можно мы с Лисбет уже пойдем? – спросил он.

Небесные творцы

Каждый человек таков, каким его создали Небеса, а порой и гораздо хуже.

Мигель де Сервантес

1

Раздираемый самыми противоречивыми чувствами, на которые только способен взрослый хем, инспектор Келексел приблизился к кинокораблю, скрытому в океанских глубинах. Его изящное судно плавно скользнуло между линиями защитного поля, торчащими в зеленоватой мути как лапы гигантского паука, и опустилось на длинную посадочную платформу.

Вокруг огромного корабля мигали желтые огни снующих туда-сюда скафов и дисков. На поверхности наступило утро, и режиссер Фраффин в своей подводной студии уже трудился над очередной постановкой.

«Подумать только, – не верил своим глазам Келексел. – Я в мире Фраффина».

Он досконально изучил этот мир во время так называемой «подготовительной фазы» – несчетного количества часов, проведенных за просмотром сюжетов Фраффина на пановиде. Грех жаловаться, любой хем с радостью поменялся бы с ним местами.

«Я в самом деле в мире Фраффина!»

Чего стоило одно лишь утро наверху, когда голубое небо проглядывает сквозь позолоченные солнцем облака – сколько он перевидал таких восходов, запечатленных местной съемочной командой. А персонажи! В памяти до сих пор звучали бормотания жрицы, ее подобострастный шепот перед хемом, выдающим себя за бога. Ах, как податливы и мягки были те женщины с их цепкими поцелуями.

Увы, то время утекло, осталось лишь в корабельных записях. Нынешних обитателей планеты сгоняют для развлечений иного рода.

Истории Фраффина! С тяжелым сердцем Келексел вспомнил о двусмысленности собственного положения. «Я должен быть сильным», – напомнил он себе.

Высокопарность мысли (оставалось разве что приложить руку к груди) заставила его усмехнуться. Опять же, заслуга Фраффина – это он научил многих хемов лучше разбираться в себе.

Суматоха на посадочной полосе не помешала диспетчеру сразу заметить новоприбывшего и направить к нему автоконтролера. Смотря прямо в единственный глаз зависшего перед ним робота, инспектор с поклоном произнес:

– Я посетитель. Имя – Келексел.

Добавлять, что он богат, было излишне: его облик и иглоподобное судно говорили сами за себя. Практичная одежда из грязеустойчивой ткани спокойных зеленоватых оттенков – трико, простая туника, универсальная накидка – придавала его приземистой коренастой фигуре внушительный вид, выгодно оттеняя серебристую кожу и подчеркивая крупное, словно высеченное из камня лицо с пронзительными, глубоко посаженными карими глазами.

Иглолет, который он оставил в свободном отсеке под посадочной платформой, мог прошить путь сквозь любое пространство во вселенной хемов. Лишь богатейшие дельцы или Служители Потентата позволяли себе подобные суда. Даже у Фраффина такого не было – поговаривали, что режиссер предпочитал вкладывать собственные сбережения в тот мир, которому обязан своей славой.

«Келексел, посетитель». Надежное прикрытие. В Бюро по борьбе с преступлениями основательно потрудились над его обликом и легендой.

– Добро пожаловать, посетитель Келексел, – приветствовал диспетчер. Его усиленный роботом голос перекрывал шум на платформе. – Пройдите к транспортеру слева, потом зарегистрируйтесь у нашего Встречателя. Да развеет пребывание у нас вашу скуку.

– Благодарю покорно, – ответил инспектор.

«Везде одни и те же клише, даже здесь».

Он вставил свои изогнутые ноги в пазы и защелкнул крепления. Транспортер устремился вдоль платформы, взмыл к красному люку, пронесся по синему тоннелю, в конце которого поблескивало черное отверстие. Через него открывался проход в рубку Встречателя с диваном, мигающими лампочками и свисающими отовсюду проводами.

Келексел насторожился при виде робо-контактов – они наверняка соединялись напрямую с Центром управления корабля. Здесь, в самом сердце Службы безопасности, его маскировка подвергалась проверке на прочность.