Глаза Гейзенберга

– Вам бы и этому радоваться, – сказал Свенгаард. – Вы могли бы стать полезными, зрелыми членами общества. А пока – что вы из себя представляете? – Взмахом руки доктор обвел зал. – Вы заморозили себя в инфантилизме, играете тут в игрушки. А я предлагаю вам настоящую жизнь!

«А вдруг он прав, и новые ощущения, которые я сейчас испытываю, появились во мне с осознанием своей смертности?» – подумала Калапина.

– Я не уверен, что мы, киборги, согласимся сотрудничать, – заявил Глиссон.

Харви решил, что с него хватит. Он вскочил и гневно уставился на смутьяна.

– Ты хочешь, чтобы все люди погибли, робот несчастный! Вы, киборги, – тупиковая ветвь.

– Вздор, – равнодушно бросил Глиссон.

– Подождите, послушайте, – остановила их Калапина.

Она быстро переключала переговорные каналы связи между оптиматами. Послышались выкрики и обрывки фраз:

– Мы можем восстановить ферментный баланс собственными силами!

– Казнить этих ничтожеств!

– Каков их план? В чем его суть?

– Начинайте стерилизацию!

– …план?

– Как долго все это будет…

– Мы, несомненно, можем…

Еле заметным сдвигом консоли Калапина заставила многоголосый гомон стихнуть.

– Вопрос будет поставлен на всеобщее голосование, имейте в виду, – предупредила она.

– Вы все умрете, и довольно скоро, если мы не придем к соглашению. Тоже имейте себе в виду, – сообщил ей Глиссон.

– Кто-то понял, в чем состоит суть плана Свенгаарда? – спросила Калапина.

– Что ж тут не понять? Все ясно, – отозвался киборг.

– А я вот пока не понимаю. Я видела, как он пытался помочь Норсу. Он смешал лекарства для получения опасной дозы тиамина и инозитола. Вспоминая об этом, я думаю – сколько из нас умрет при попытке остановить процесс старения? Рискну ли я испытать такую передозировку на себе? Как инъекция повлияет на нервную систему? Все ли захотят отказаться от эмоций после того, как почувствовали на себе их воздействие? И это далеко не все вопросы, на которые нужно ответить, прежде чем принять решение. – Калапина выразительно взглянула на Свенгаарда.

– Мне ясен его план, – усмехнулся Глиссон. – Заглушить все ваши эмоции и вживить каждому дозатор ферментов. – Улыбка киборга обнажила ряд белых зубов. – Другой надежды у вас нет. Но приняв план Свенгаарда, вы все равно рано или поздно проиграете нам.

Калапина, шокированная, молча смотрела на Глиссона.

Харви был поражен ехидной злостью, звучавшей в голосе киборга. Он всегда знал, что киборги излишне расчетливы и логичны, чтобы можно было доверить им принимать решения, касающиеся людей, но он впервые столкнулся с такой ясной демонстрацией этой истины.

– Это твой план, Свенгаард? – спросила Калапина.

Харви вскочил на ноги.

– Нет! Нет, все совсем не так!

Свенгаард подумал про себя: «Конечно! Такой же человек, как и я, будущий отец – он-то понимает, что я задумал».

– Хотите сказать, вам известно нечто, чего не знаю я – киборг? – спросил Глиссон.

Свенгаард вопросительно посмотрел на Харви.

– Эмбрионы, – произнес тот.

Доктор кивнул, переведя взгляд на Калапину.

– Я предлагаю вам постоянно имплантировать себе живые эмбрионы, – объяснил он. – Они будут действовать как инструменты контроля, помогая устранить ваш гормональный дисбаланс. Вы восстановите свои эмоции… любовь к жизни… и волнение, которым вы так дорожите.

– Вы предлагаете нам превратиться в живые резервуары для эмбрионов? – спросила Калапина голосом, полным удивления.

– Процесс беременности может быть затянут на века, – добавил Свенгаард. – При помощи соответствующих гормонов его можно запустить и у мужчин. Очевидно, в их случае придется применять кесарево сечение, но это не будет болезненно… и это будет происходить нечасто.

Калапина задумалась над словами Свенгаарда, удивляясь, почему это предложение не вызвало у нее отвращения. Одно время ее тошнило от мысли, что Лисбет Дюрант носит внутри себя эмбрион, но Калапина понимала, что в ее отвращении была изрядная доля зависти. Она знала – не все оптиматы примут этот метод. Некоторые захотят вернуться к прежнему образу жизни. Но никому из них – и круг работающих камер это подтверждал, – не удалось избежать пьянящего возбуждения новизны. Они должны были смириться с тем, что все умирают… рано или поздно. Все, что у них было – возможность выбирать, когда именно.

«В конце концов, – размышляла Калапина, – мы никогда не обладали бессмертием как таковым – лишь иллюзией оного…».

– Калапина! – вскричал Глиссон. – Разве можно соглашаться на подобное предложение?

«Машину злит столь жизненное, человеческое решение», – подумала оптиматка, а вслух сказала:

– Баумор, а что вы скажете?

– Да, – подхватил Глиссон, – выскажись, Баумор. Объясни ей, как это все глупо.

Баумор повернул голову, внимательно посмотрел на Глиссона, потом на Свенгаарда, Дюрантов и, наконец остановил взгляд на Калапине. Его взгляд лучился некой тайной мудростью.