Глаза Гейзенберга

«Мертвы – как странно звучит по отношению к нашим», – подумалось ей. И тут же пронзила мысль, им было необходимо пройти через этот водоворот событий, что жизнь приобрела совершенно иной ритм. Он сменился сразу после калейдоскопа воспоминаний о прожитых сорока тысячах лет. Ничто не ускользнуло от ревизии – ни один из моментов, когда ей случалось совершать добрые поступки либо проявлять жестокость. Она вспомнила всех Максов Оллгудов, Ситак… каждого любовника, каждую забаву… Норса.

Свенгаард услышал шаги, огляделся. К нему присоединился Баумор, держа на руках женщину без сознания. Длинный синюшный кровоподтек пересекал ее щеку и подбородок, руки плетьми свисали вдоль тела.

– Можно воспользоваться этой медлабораторией? – спросил Баумор. В его голосе слышался холодный призвук, свойственный киборгам, но в глазах читались очень живые и человеческие боль и ужас.

– Прошу, но придется работать вручную, – сказал Свенгаард. – Я отключил автоматику.

Баумор потоптался на месте, обошел его с женщиной на руках. На шее у нее упрямо пульсировала крупная вена.

– У нее сломаны обе руки, мышечная контрактура. Я хочу ввести ей миорелаксант, пока нет возможности доставить ее в больницу, – произнес Баумор.

Калапина узнала женщину, вспомнила, как однажды поспорила с ней из-за любовника.

Доктор Свенгаард снова принялся массировать руки Норса. Глиссон, сохраняя невозмутимость, сидел в колодках. Лисбет растянулась на спине, близ нее на коленях стоял Харви.

– Миссис Дюрант! – крикнул Свенгаард, вспомнив о своих обязанностях. – Как вы?

– С ней все в порядке. Ограничение в передвижении – лучшее, что могло с ней случиться в последние несколько часов, – отозвался Баумор.

«Лучшее, что могло случиться? Харви прав: киборги бесчувственны, как машины», – подумалось доктору.

– Пусть он замолчит, – прошептал Норс. Свенгаард посмотрел вниз на бледное лицо оптимата, увидел пульсирующие вены на лбу и ввалившиеся щеки. Дрожащие веки Норса силились подняться.

– Предоставьте его мне, – произнесла Калапина. Норс уставился на бывшую любовницу. Он моргнул, не в силах должным образом сфокусировать взгляд. Из глаз его потекли слезы. Калапина приподняла ему голову, склонилась над ним, нежно погладила по лицу. – Раньше ему это нравилось. Ступайте, помогайте остальным, доктор.

– Калапина, – пробормотал Норс. – Ох, Калапина… как же мне плохо.

Глава 20

– Почему вы им помогаете? Никак не пойму вас, Баумор. Какой смысл помогать врагам? – спросил Глиссон. – Ваши действия просто нелогичны.

Он бросил взгляд за выдвинутый сегмент шара-оракула на треугольный постамент: там, где некогда заседал всем составом Триумвират, сейчас в полном одиночестве сидела Калапина. Мелькающие разноцветные голограммы плясали пятнами на ее лице. В воздухе напротив женщины висела огненная пирамида, сложенная из проекций нулей и единиц.

Глиссона освободили из колодок, но он продолжал сидеть на прежнем месте, все такой же безрукий. В зал принесли кушетку для Лисбет Дюрант; она улеглась и взяла за руку севшего рядом с ней Харви. Баумор стоял спиной к Глиссону и смотрел на шар-оракул. Он машинально сжимал и разжимал пальцы, разрабатывая руки. На правой стороне его рубашки темнела кровь. Лицо с тонкими эльфийскими чертами выражало озадаченность.

Свенгаард вышел из-за глобуса – неторопливый силуэт в красноватом ореоле. Вдруг весь зал озарился ярким светом. Светильники под потолком автоматически вспыхнули, как только снаружи стемнело. Доктор проверил, как себя чувствует Лисбет, дружески похлопал Харви по плечу.

– С ней все будет в порядке. Она у вас очень сильная, – заверил он. Глаза Лисбет продолжали следить за ним до тех пор, пока он снова не скрылся за оракулом. Плечи доктора поникли от усталости, но лицо светилось радостью – наконец-то он нашел применение своим знаниям и умениям.

– Калапина, мы отправили к докторам последних нуждающихся, – произнес он.

– Я видела. – Она взглянула на вереницу камер. Все индикаторы присутствия горели. Более половины явившихся сегодня в зал оптиматов госпитализировали с нервным срывом. Тысячи погибли, многие были при смерти. Уцелевшие смотрели на шар-оракул. Калапина тяжело вздохнула, хорошо понимая, что они должны чувствовать, и размышляя, как бывшие властители мира восприняли свое падение. Собственных эмоций она пока не понимала. Она испытывала странное чувство облегчения.

– Где Шрайль? – спросила она.

– Раздавлен толпой у выхода, – ответил Свенгаард. – Он… мертв.

оптиматка вздохнула.

– А Норс?

– Идет на поправку.

– Вы хотя бы поняли, что с вами произошло? – спросил Глиссон, недобро сверкнув глазами. Сидевшая в задумчивости Калапина повернулась к нему и, чеканя слова, ответила:

– Мы перенесли эмоциональный стресс, нарушивший тонкий баланс метаболизма. Вы заманили нас в эту ловушку. Все очень просто – пути назад нет.

– Вижу, осознали-таки. Так вот, любая попытка вернуться к старым формам отныне будет вызывать у вас скуку и неизбежную апатию.

Калапина улыбнулась.