– Да, Глиссон. К старым формам возврата нет. Мы очарованы новой формой жизненной силы, которой и представить себе не могли.
– Понимание налицо, – с удовлетворением и немного ворчливо произнес киборг.
– Мы нарушили естественный ход жизни. Все формы жизни существуют в своем ритме, а мы нарушили этот ритм. И я думаю, что все же имело место какое-то внешнее вмешательство в случае эмбриона Дюрантов – природа попыталась самостоятельно восстановить сбившийся ритм, – сказала Калапина.
– Что ж, чем раньше вы передадите контроль в наши руки, тем быстрее восстановится порядок и…
– Передать вам? – спросила возмущенно Калапина, изучая контрасты мерцающего света в зале. Все стало черно-белым, краски куда-то ушли. – Да я скорее подпишу нам всем приговор, – сказала она.
– Но вы же умираете!
– Вы тоже, – сказала оптиматка.
Свенгаард проглотил комок в горле. Он видел, что старую враждебность так просто не преодолеть. Но нужно хотя бы попытаться. Еще вчера он был второразрядным хирургом, а сегодня вдруг почувствовал себя настоящим врачом, в котором нуждаются. Дюранты тоже знали не понаслышке, как это важно – быть кому-то нужным.
– Я могу предложить план, который, возможно, устроит всех, Калапина.
– Что ж, мы выслушаем тебя, – отозвалась она. В голосе женщины явно звучала благодарность. Она молча смотрела на Свенгаарда, пока тот подыскивал слова, держа в уме, что этот человек спас жизнь Норсу и многим другим оптиматам.
«Мы не ждали таких кардинальных перемен, – думала она. – Возможно ли, чтобы этот человечек, которого мы ни во что не ставили, вдруг предложил план спасения для нас всех?».
Она не смела надеяться на столь благоприятный исход.
– Киборги владеют технологией, позволяющей контролировать эмоции. Если бы они предоставили ее вам, я смог бы убрать ферментный дисбаланс у большинства оптиматов, – произнес наконец Свенгаард.
Калапина сделала глубокий вдох. Индикатор напротив начал мигать, показывая, что наблюдавшие за происходящим оптиматы хотят подключиться к переговорному каналу. Конечно, они жаждут задать вопросы. Она и сама хотела многое знать, но решалась это озвучить. Она увидела свое отражение в линзе камеры – сейчас оно напомнило ей выражение лица Лисбет, когда та молила о пощаде.
– Я не могу пообещать вам бесконечную жизнь, но, скорее всего, многие из вашего сообщества смогут прожить еще не одну тысячу лет, – произнес Свенгаард.
– А я вот совсем не уверен, что мы должны им помогать, – с явным раздражением проговорил Глиссон.
– Вы – такая же проигравшая сторона! – вскричал доктор. – Вы не понимаете этого? – Он почувствовал, как все его собственное разочарование вылилось в этих словах.
– Не смейте кричать на меня! – отрезал Глиссон.
«Выходит, и у киборгов есть эмоции. Гордость, злость…» – понял Свенгаард.
– Вы все еще страдаете от того, что ситуация не поддается вашему контролю? – спросил Свенгаард и указал на Калапину. – Одна эта женщина все еще может истребить все живое на этой планете, оставив на ней одних оптиматов.
– Прислушайся к нему, дурень, – добавила Калапина.
– Полегче тут с «дурнями», – грубовато бросил доктор, резанув ее взглядом.
– Следите за языком, Свенгаард, – парировала Калапина. – Терпение оптиматов имеет границы.
– Так же, как и ваша благодарность? – усмехнулся Свенгаард.
Невеселая улыбка искривила губы долгожительницы.
– Это был вопрос выживания, – произнесла она.
Свенгаард вздохнул. Похоже, им будет непросто избавиться от шаблона поведения, заданного бессмертием. Калапина говорила так, словно Триумвират все еще в силе и контролирует ситуацию. Однако стойкость этой женщины впечатляла.
Обмен резкостями вновь пробудил опасения Харви Дюранта за безопасность жены. Он в гневе уставился на Свенгаарда и Глиссона, силясь совладать с бушевавшей в его груди яростью. Огромный зал вселял в него трепет, напоминая о недавнем хаосе. Над головой у них возвышался шар – манифест чудовищной силы, способной смести их с пути, как песчинки.
– Выживания, значит, – пробормотал Свенгаард.
– Давайте объяснимся, – сказала Калапина, – Среди нас есть те, кто скажет, что ваша помощь была просто вашей
– Что ж, давайте объяснимся, – согласился Свенгаард. – Кто ваши пленники? Я – человек, не имеющий отношения к подполью, так что мне нечего рассказать. Глиссон знает больше, но тоже далеко не все. Баумор? Он просто фармацевт-ренегат и знает еще меньше, чем Глиссон. Остаются супруги Дюрант – знания этой пары едва ли выходят за рамки их мелкой ячейки. Чего вы добьетесь, если выпотрошите нам мозги?
– Вы же говорили, что у вас есть план, как спасти нас, – напомнила Калапина.
– Мой план требует сотрудничества, а не принуждения, – отрезал Свенгаард.
– И он даст нам только продление жизни, а не восстановление нас в первоначальном статусе, не так ли? – уточнила Калапина.