Глаза Гейзенберга

Нараставшее напряжение внезапно сменилось любопытством. За свою жизнь Келексел не боялся; под кожей у хемов находилась сетевая броня, защищающая их от любого насилия. Поэтому лично ему ничто не угрожало. Вред отдельно взятой личности мог быть нанесен только в случае явной и непосредственной угрозы чуть ли не целой цивилизации хемов. Подобные решения принимались крайне редко.

Однако до него здесь побывало четыре инспектора, и все как один возвратились с вердиктом «криминала нет», при том что в империи Фраффина очевидно творились незаконные дела. Особенно настораживал тот факт, что после проверки все четверо оставили Службу и создали собственные кинокорабли в отдаленных уголках Вселенной.

Эта информация поступила Келекселу по надежным каналам Единства – общности, которую наряду с бессмертием обеспечивала каждому хему сеть Тиггиво.

«Что ж, Встречатель, я готов к встрече».

Правомерность подозрений Потентата не оставляла сомнений. Благодаря выработанной чувствительности к малейшим намекам на измену Келексел собрал уже достаточно свидетельств. Нет, его не беспокоили признаки моральной деградации – от персонала кинокораблей он другого и не ожидал: эти творческие личности всегда были отщепенцами. Но вот сознание собственного превосходства, которое его наметанный глаз улавливал в поведении некоторых членов экипажа, вызывало тревогу. Даже в одежде самых мелких подручных проглядывала небрежная роскошь. За этим явно что-то скрывалось, и это что-то просачивалось сквозь сеть и ускользало от Единства.

Инспектор посетил уже несколько таких кинокораблей – на всех рычаги управления маскировкой имели характерный блеск от частого использования. Давно прошло время, когда хемы могли беспрепятственно показываться на поверхности. Одно дело манипулировать разумными существами, сталкивать и разводить их ради того, чтобы, как говорится, «развеять скуку», и совсем другое – сеять среди них семена осведомленности, которая грозит обернуться против самих же хемов.

При всей своей славе и популярности Фраффин в какой-то момент явно свернул не туда. От досады на подобную тупость Келексел ощутил кислый привкус во рту. Ни один преступник не мог до бесконечности скрываться от неусыпного ока Потентата. Ни один.

И все же это был корабль Фраффина – того самого, который избавил хемов от бессмертной скуки, предоставив им отдушину в виде увлекательнейшего мира нескончаемых историй.

Вот и сейчас его сюжеты всплыли в памяти, в ушах зазвенели древние колокола, их звон то приближался, то отдалялся и наконец затих на краю сознания, где повис безвольно и бесцельно. Ах, до чего же существа Фраффина застревали в воображении! Отчасти из-за своей похожести на хемов, подумал Келексел. Как легко забыть об их гигантских размерах, как сложно не проникнуться их мечтами и чаяниями!

Все дальше уносясь в воспоминания, Келексел услышал музыку выпущенных из тетивы стрел, боевые кличи и вопли сражений, увидел молчаливых стервятников, парящих над залитыми кровью полями, – все дело рук Фраффина. Вспомнил он и гутийскую красавицу-рабыню, гонимую в Вавилон во времена правления Камбиса[21], – египтянку, захваченную в плен с ребенком.

«Военный трофей», – размышлял Келексел, припоминая перипетии того сюжета. Казалось бы, какая-то пропащая женщина, а вот ведь запала в душу. Ее принесли в жертву богу Нингирсу, покровителю торговцев и судей. В действительности же бога изображал хем-манипулятор в постановке Фраффина.

Не будь Фраффина, хемы никогда бы не узнали тех мест, персонажей и событий. Созданная им империя кинокорабля стала притчей во языцех среди хемов, слава о ней гремела по всей Вселенной. Келексел понимал, что свалить фигуру такого масштаба будет нелегко и его усилия мало кто оценит, однако он должен был исполнить свой долг.

«Я обязан тебя уничтожить», – думал Келексел, подсоединяясь к Встречателю. Со спокойным интересом он наблюдал за суетящимися вокруг сканерами, пока те его обыскивали. В Службе безопасности корабля иначе и быть не могло. Подобным проверкам подвергался каждый бессмертный хем. Никто не мог навредить хему, за исключением его объединенных собратьев, а хемов могли объединять как истинные, так и ложные ценности. Вредоносные идеи, хитроумные планы – единственной гарантией против подобных козней выступал Потентат. Фраффину, естественно, надо было убедиться, что посетитель – не шпион конкурента, желающий тайком ему навредить.

«Мало же ты знаешь о вреде, – думал Келексел, пока его обследовал Встречатель. – Мне достаточно воспоминаний и интуиции, чтобы с тобой расправиться».

Какое конкретно преступление лучше всего повесить на Фраффина? Может, он разводит и продает местных карликов в качестве домашних питомцев? Или люди из его команды открыто якшаются с гигантами планеты? Или он подкармливает местных запретными знаниями? Ведь неспроста же у тех появились, пусть и примитивные, ракеты и спутники. Вдруг где-то здесь готовится коварный заговор иммутантов, готовых ворваться во Вселенную и бросить вызов хемам?