Глаза Гейзенберга

– Только кретин мог додуматься дать тебе пановид без ограничений, а мы как идиоты проглядели! – изрыгнула Инвик. Она вытерла рукой толстые губы. – Что вообще ты поняла из увиденного?

Напряжение спало, Рут глубоко вздохнула и чуть расслабилась – спасительное ядро никуда не делось.

– Вы убили мою мать, – тихо проговорила она.

– Мы убили?

– Вы подчиняете людей своей воле, – сказала Рут.

– Людей! – усмехнулась Инвик. Ответы Рут убедили ее в том, что эта особь мало смыслит в делах хемов. Впрочем, она не безопасна и способна завести Келексела не туда.

Инвик положила руку на живот Рут и подняла глаза на манипулятор. Голубое сияние перестроилось, и врач не смогла сдержать довольной ухмылки. Бедолага уже зачала. Довольно экстравагантный способ вынашивать потомство. Зато какой элегантный способ обезвредить ищейку Потентата!

Внезапно Инвик почувствовала необъяснимую тревогу. Она отдернула руку; в нос ударил характерный мускусный запах аборигенки. До чего огромные молочные железы! При этом щеки впалые, будто она недоедает. Свободно струящаяся одежда Рут напомнила Инвик одеяния древних греков. Вот любопытная была культура, только скоротечная, такая скоротечная…

«Итак, она беременна. Я должна радоваться, а вместо этого тревожусь. Чего я не учла?»

Неизвестно откуда на ум пришли строчки из застольной песни хемов:

«Давным-давно, давным-давно,

Когда мы были молоды,

Мы слышали, как плоть звала

И солнце пело золотом…»

Инвик тряхнула головой. Что за чушь! Бессмысленный набор звуков, разве что ритм заводной – подумаешь, очередная блажь.

Но вдруг в ней был какой-то смысл… когда-то?

Грани манипулятора над кроватью, сменив цвет сначала на зеленый, излучали теперь мягкий красноватый свет.

– Отдохни, невинное создание, – вздохнула Инвик. Она неожиданно ласково похлопала Рут по оголенной руке. – Отдохни и похорошей к приходу Келексела.

13

– Скорее всего, она просто не выдержала и сбежала. – Бонделли смотрел через стол на Анди Терлоу, удивляясь непривычно изможденному виду доктора.

Они сидели в адвокатской конторе в окружении полированной мебели, книг в кожаных переплетах, выставленных аккуратно в ряд в застекленных стеллажах, дипломов в рамочках и фотографий знаменитостей с автографами. За окном ярко светило послеобеденное солнце.

Терлоу сгорбился, упираясь локтями в колени и стиснув пальцы. «Не вздумай рассказывать о своих подозрениях, – повторял про себя он. – Не вздумай… Не вздумай».

– Ну кому вдруг понадобится ее похищать? – успокаивал Бонделли. – Наверняка она у каких-нибудь друзей в Сан-Франциско. Только и всего. Немного отойдет и даст о себе знать.

– Так думает полиция, – сказал Терлоу. – С нее сняли все подозрения в причастности к смерти Нева… физические улики…

– Тогда нам сам бог велел заняться делом Джо. Рут успокоится и вернется.

«Вернется ли?» Доктора не покидало ощущение непреходящего кошмара. Рут и вправду была с ним в роще? Нев действительно погиб в результате нелепого случая? Рут в самом деле сбежала? Куда?

– Первым делом сосредоточимся на юридическом определении невменяемости, – сказал Бонделли. – На ее природе и последствиях. Правосудие требует…

– Правосудие? – Терлоу в недоумении уставился на адвоката. Бонделли сидел к нему в профиль; сжатый в тонкую линию рот казался тенью от усов.

– Да, правосудие, – повторил Бонделли. Он крутанул кресло и внимательно посмотрел на Терлоу. Адвокат гордился своим умением разбираться в людях. Психолог, похоже, начал выкарабкиваться из состояния шока. Причина этого состояния вопросов не вызывает – он по-прежнему влюблен в Рут Мерфи… Хадсон. Ужасный кавардак! Ну ничего, утрясется. Правовая практика учит тому, что в суде все встает на свои места.

Терлоу глубоко вздохнул, напомнив себе, что Бонделли никогда не занимался уголовными делами.

– Нас должно заботить не правосудие, а реальность, – сказал он полным сарказма тоном. – Юридическое определение невменяемости – чушь собачья. Общественность требует казни, а наш окружной прокурор мистер Парет намерен переизбираться.

Бонделли негодующе тряхнул головой.

– Закон выше этого! К тому же далеко не все настроены против Джо. С какой стати?

Терпеливо, как непонятливому ребенку, психолог пояснил:

– Потому что он внушает им страх.

Адвокат устремил взгляд в окно – знакомые крыши, зеленые кроны вдалеке. Сгустившееся туманное облачко над соседним зданием клубилось и меняло очертания, создавая причудливый узор на фоне неба.

Обратив вновь внимание на Терлоу, он произнес:

– Вопрос в том, в состоянии ли умалишенный отдавать себе отчет в собственных действиях и их последствиях? Ты должен будешь официально подтвердить, что такое невозможно.

Терлоу снял очки, посмотрел на них и снова водрузил на нос. В очках тени в комнате вырисовывались четче.

– Сумасшедший не думает о последствиях, – сказал он, гадая, стоит ли участвовать в безумном плане Бонделли по защите Мерфи.