Глаза Гейзенберга

– Ты уверена, что Макс не знает? – спросил Шрайль.

– Абсолютно, – заявила она.

– Тогда стоило рассказать.

– И просветить его, откуда мы узнали? – возразила Калапина.

– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказал Шрайль. – Затупи инструмент и испортишь работу.

– Свенгаард – один из тех, кому мы можем доверять, – сказал Норс.

– Это называется «ходить по острию ножа», – отметил Шрайль. – И когда идешь по острию, лучше смотреть под ноги.

– Что за отвратительная мысль, – сказала Калапина и повернулась к Норсу: – Милый, ты все еще занимаешься на досуге да Винчи?

– Пока изучаю манеру, – сказал Норс. – Самое сложное это мазок. Ничего, лет за сорок-пятьдесят освою – недолго осталось.

– Если изучишь как следует, – бросил Шрайль.

– Иногда твой цинизм переходит все границы дозволенного, друг. – Норс встал и изучающе осмотрел все трансмиттеры, сенсоры, датчики и дисплеи, расположенные внутри шара. – Сегодня все тихо. Может, оставим дела Шрайлю, Калапина, а сами пока сходим поплаваем, примем лекарства…

– Все тело да тело, – пожаловался Шрайль. – Думал когда-то проплыть двадцать пять кругов в бассейне вместо двадцати привычных?

– С недавних пор ты говоришь удивительные вещи, – бросила Калапина. – Хочешь, чтобы Норс нарушил ферментный баланс? Я совсем тебя не понимаю…

– А ты и не пытаешься, – парировал Шрайль.

– Мы чем-нибудь можем помочь тебе? – спросила она.

– Режим для меня – жуткая рутина, – признался Шрайль. – Как вы с этим справляетесь?

Норс посмотрел в призматический отражатель. В последнее время нытье Шрайля так раздражало! Он уже пожалел, что общие склонности и потребности свели их вместе. По крайней мере, до конца срока правления…

– Как должно, – сказала Калапина и пожала плечами.

– Хорошо спланированная рутина – великий успех. Высказывание Вольтера, если не ошибаюсь.

– А звучит как твое, – заметил Шрайль.

– Порой считаю полезным относиться к народу с милосердным участием, – заметила Калапина.

– Даже в нашей беседе? – уточнил насмешливо Шрайль.

– Только подумайте о судьбе той несчастной медсестры, – сказала она. – Само собой, абстрактно. Разве вы ничуть не опечалены, не сожалеете о ее участи?

– Жалость – никчемное чувство, – ответил Шрайль. – А печаль – родственница цинизма. – Он улыбнулся. – Это пройдет. Идите плавать. Взбодритесь, думая обо мне… как я тут сижу.

Норс и Калапина поднялись с тронов и вызвали лучи перемещения.

– Эффективность, – сказал Норс. – Мы должны требовать большей эффективности от наших работников. Все должно идти гладко.

Шрайль тоже ждал лучей, хотел поскорей избавиться от бредовых высказываний соратников. Они не понимали… и настойчиво не желали понимать.

– Эффективность? – Калапина задумалась. – Может быть, ты и прав.

Чувства, что бушевали внутри Шрайля, вырвались наружу.

– Эффективность – антипод мастерства! – воскликнул он. – Обдумайте это!

Лучи прибыли. Норс и Калапина скользнули вниз, оставив Шрайля закрывать сегмент. Он наконец-то остался один в сине-зелено-красном мерцании центра управления – один, если не считать пытливых глаз сканеров, установленных вдоль верхнего полушария. Он насчитал восемьдесят одну – все следят за ним и показателями шара. Восемьдесят один его собрат – или столько же групп его собратьев, – следит сейчас за ним, за его работой. Как он сам следил за народом.

Сканеры немного встревожили Шрайля. Он не помнил, чтобы хоть раз наблюдал за центром управления до службы в Триумвирате. Уж слишком много немыслимого и тягостного здесь происходило. Кто же тогда наблюдает? Бывшие управляющие интересуются тем, как справляются преемники?

Шрайль окинул взглядом приборы. Часто в такие моменты вспоминался ему Трактат, благодаря которому ловкие и смекалистые Люди Рынка могли бы увидеть весь мир в яшмовом чайнике Дао[16]. Вот он – его чайник. Достаточно касания кольца власти на подлокотнике трона, чтобы понаблюдать за парой, занимающейся любовью в Уорсополисе, изучить показатели резервуара в Большом Лондоне, распылить укрощающий гипнотоксин на улицах Нового Пекина. Достаточно нажать на кнопку – и он мог бы проанализировать изменяющиеся ритмы всей рабочей силы мегаполиса Рима. Да, мог бы, однако не испытывал ни малейшего желания сдвинуть хоть один элемент управления.

Он задумался, вспоминая, сколько сканеров следили за работой Триумвирата в первые годы. Он был уверен, что число их не превышало десяти-двенадцати. А сейчас восемьдесят один.

«Я должен был предупредить, – подумал он. – Мог бы сказать, что не стоит полагаться на существование Провидения, которое руководит дураками вроде Свенгаарда. Этот дурак меня тревожит».

Но он знал, что Норс и Калапина обязательно встали бы на защиту Свенгаарда. Они бы настаивали на том, что этот человек надежен, предан, заслуживает доверия. Они поспорили бы на что угодно.

«Что угодно? – задумался Шрайль. – Или все же не рискнули бы поставить все на его благонадежность?

Шрайль заранее знал, что сказал бы Норс, вступая в спор: «Наши суждения о Свенгаарде верны».