Глаза Гейзенберга

– Если мы имеем дело с организованной акцией по нарушению правил генетического контроля, заговорщики не должны догадаться, что их уже раскрыли. Пока рано их брать. Сначала нужно собрать побольше информации – о Дюрантах, их друзьях, Поттере…

– Но эмбрион – ключ ко всему, – сказал Шрайль. – Какую операцию он перенес?

– Это приманка, Шрайль, – сказал Оллгуд.

– Приманка?

– Да, Шрайль. Он послужит приманкой для всех причастных к заговору.

– Хорошо, но что с ним сделали?

– Это не важно, покуда мы имеем над ним полный контроль, Шрайль.

– Надеюсь, эмбрион тщательно охраняется, – сказал Норс.

– Тщательнее некуда, Норс, – заверил его Оллгуд.

– Направьте к нам фармацевта Свенгаарда, – приказала Калапина.

– Свенгаарда? Калапина, но почему его? – удивился Оллгуд.

– Не задавай вопросов, Макс, – отрезала она. – Просто выполняй.

– Слушаюсь, Калапина.

Она встала, давая понять, что аудиенция окончена. Прислужники тут же развернулись, как по команде, все еще помахивая курильницами, и приготовились вывести смертных из зала. Но Калапина, как оказалось, еще не закончила. Она повернулась к Оллгуду:

– Взгляни на меня, Макс.

Он посмотрел на нее, принимая этот странный испытующий взгляд.

– Разве я некрасива? – спросила Калапина.

Оллгуд пристально смотрел на нее. Стройная фигура, округлости мягко очерчены под одеждами… да, она была красива, как и многие оптиматки, но эта красота своим грозным совершенством отталкивала. Эта женщина будет жить еще неопределенное количество лет – и уже прожила сорок или пятьдесят тысячелетий. Его, Макса, плоть в какой-то момент отторгнет лекарства и ферментотерапию. Он умрет – а она будет жить, дальше и дальше…

Его низшая плоть не могла поддержать ее интерес. Отвергала ее.

– Вы прекрасны, Калапина, – только и сказал он.

– По твоим глазам этого не скажешь, – сказала она.

– Чего ты хочешь, Кала? – спросил ее Норс. – Ты хочешь этого… ты хочешь Макса?

– Мне нужен был только его взгляд, Норс, – произнесла она. – Только взгляд.

Оптимат посмотрел на Оллгуда и с интонацией притворной солидарности протянул:

– Ох уж эти женщины…

Оллгуд застыл как громом пораженный. Он еще никогда не слышал, чтобы оптимат так разговаривал.

– Я взяла слово, – сказала Калапина, – не встревай со своими шуточками. Если говорить откровенно, Макс, что ты чувствуешь ко мне?

– Ах, даже так, – протянул Норс и ехидно кивнул.

– Я отвечу за тебя, – сказала Калапина, глядя на онемевшего Оллгуда. – Ты боготворишь меня, Макс. Никогда не забывай об этом. Ты – меня – боготворишь. – Она посмотрела на Бумура и Игана – и отпустила их небрежным взмахом руки.

Макс Оллгуд прикрыл глаза, сознавая, что ее слова правдивы. Он повернулся и повел своих спутников прочь из зала – в кольце сопровождающих.

Когда они подошли к ступеням, прислужники повернули назад, и барьер опустился. Иган и Бумур свернули налево, заметив новое здание в конце длинной эспланады перед зданием Администрации. Клапаны непонятного назначения в проемах зубчатых стен раскрывались, извергая в окружающее пространство вспышки красного, синего и зеленого цветов. Внезапно путь им преградило здание, очередная игрушка оптиматов. Троица покорно двинулась в обход, что выдавало в них постоянных гостей Центра. На территории Центра можно было передвигаться, лишь полагаясь на инстинкт. Это место не поддавалось картографии, потому что оптиматы были подвержены перепадам настроения и мимолетной блажи.

– Иган!

Это был Оллгуд.

Доктора повернулись, ожидая, когда он поравняется с ними. Приблизившись, начальник службы безопасности вызывающе спросил:

– А вы – тоже ее боготворите?

– Не говорите глупостей, – бросил Бумур.

– Нет, – отрезал Оллгуд, глядя запавшими глазами, – это не глупость. Раз я – не из народного культа и не принадлежу к конгрегации селекционеров, с какой стати я должен ее боготворить?

– Но вы боготворите, – заметил Иган.

– Да!

– Оптиматы – живые боги нашего мира, – продолжил доктор. – Вам не обязательно состоять в культе или носить талисман, чтобы признавать это. Калапина лишь хотела вам напомнить, что если и существует заговор, то люди, состоящие в нем, – еретики.

– Это она хотела сказать?

– Конечно.

– И кому, как не ей, знать, как поступают с еретиками, – добавил Оллгуд.

– Истинно так, – подвел черту Бумур.

Глава 6

Свенгаарду приходилось видеть это здание в просветительских проспектах и развлекательных видео. Он слышал множество устных описаний внутреннего убранства зала Совета – но чтобы в реальности стоять здесь, у карантинного барьера, смотреть, как холмы утопают в медном закатном солнце… Доктор и предполагать не смел, что когда-нибудь окажется здесь.

Плиты из пластосплава – входы в лифты, спускавшиеся в сверхзащищенную тайную цитадель оптиматов, казались болячками на теле холма. Виднелись и другие холмы с громоздкими зданиями, которые можно было принять за скальные наросты.

На эспланаде он встретил женщину, толкающую тележку на воздушной подушке, полную тряпичных узелков странной формы. Свенгаард гадал, что в этих узелках, но понимал, что не смеет спрашивать или проявлять неуместное любопытство.