Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

В свою очередь, в частности, Брянский губком в письме секретарям укомов и райкомов ВКП(б) требовал от парткомов в связи с «последними международными и внутренними событиями» «немедленно принять меры к улучшению учета и наиболее быстрой присылки в Губком всех материалов, характеризующих настроения широких масс рабочих и крестьян, их предложения, а также факты недовольства, конфликтов и т. п.». В случае чрезвычайных событий и конфликтов сводки должны были высылаться «немедленно», не дожидаясь недельной сводки. Партийным организациям на уровне волостных комитетов было вменено в обязанность наладить строгий учет и надзор «за служивым элементом, специалистами и исключенными т[оварищами] из партии, бывшими ранее партийцами». Партийные же активисты заявляли, что настроения рабочих надо изучать «в первую очередь парторганизаторам и цехячейкам по всем назревающим вопросам» [396].

Для обработки всего этого материала и подготовки данных для руководства партии в Информотделе ЦК в конце 1920-х годов имелись группы: промышленная, деревенская, национальная, территориальная, а также группа разработок, предлагавшая темы для сбора материалов и схемы информотчетности. Здесь составлялись специальные тематические обзоры. Например, «О положении и настроениях рабочего класса и крестьянства» (за июнь — июль, сентябрь — декабрь 1923 года), «О настроениях крестьян» (за вторую половину 1926 года), «О некотором повышении активности интеллигенции» (февраль 1926-го), «О требованиях крестьянских союзов, организации демобилизованных красноармейцев, красных партизан и пр.» (март 1926 года), «О реагировании различных слоев населения СССР на опасность войны» (1928 год) и т. д. [397]

С 1 сентября 1924 года аппарат Информотдела ЦК готовил в 22 экземплярах, с грифом «Совершенно секретно» и указанием «Хранить как шифр», ежедневную информационную сводку. Ее объем составлял от 6 до 13 машинописных страниц. Каждая сводка состояла из разделов: «внутрипартийное состояние», «партработа на местах», «состояние промышленности и рабочего класса», «состояние сельского хозяйства и крестьянства», освещавших эти вопросы по губерниям [398].

Все виды информационных материалов партийных комитетов содержали не только данные о политических настроениях населения, но и элементы политического сыска и политического доноса. В отчете коллектива РКП(б) завода «Красный путиловец» за октябрь 1923 года отмечалось, что накануне проходивших выборов в Петросовет на заводе были разбросаны прокламации, но «установить, кем они были принесены, и их разброску не удалось, кроме вагонного отдела, где установлен один чернорабочий, бывший студент, распространявший прокламации, за ним установлено наблюдение» [399]. Организатор ячейки вагонно-механической мастерской этого же завода писал в сентябре 1925 года, что «токарь Данилов, известный противник Соввласти, сильно вредит на массу, <…> постоянно вокруг себя у станка собирает несознательную кучку рабочих и начинает вести вредную агитацию» [400].

Такое поведение руководителей первичных организаций было правилом. Организатор вагонно-столярной мастерской в своем отчете сообщал, что в цеху сложилась группа из столяров Галкина, Павлова, Евдокимова, Иванова и Георгия Евстигнеева. Тут же указывались их «грехи»: Галкин — «бывший хозяйчик», Павлов во время прохода по цеху немецкой рабочей делегации «старался убедить немецких рабочих, что <…> заработок столяров» от 30 до 40 рублей, а у жены Г. Евстигнеева, бывшего члена РКП(б), отец имеет дом в Сестрорецке [401]. В обзоре по инструментальной мастерской отмечалось, что здесь «есть отдельные личности, которые ведут не открытую агитацию <…> за то, что и расценки низки <…> и вообще коммунисты-воры». Далее перечислялись самые «зловредные элементы»:

Из слесарей есть <…> Бакланов который ведет явную агитацию против Советской власти, опираясь на демократию мол, а всегда имеете готовые списки на то или другое место. <…> Попов, ярый защитник церквей, из бывших домовладельцев <…> говорит, что мол коммунистам придется делать еще большие уступки, чем сделали с нэпом <…> Дмитриев <…> вообще он большой националист черносотенец. Самый замечательный по своему тихому подходу это бывший (по слухам) меньшевик Макаревич, который как производственник очень нужный человек в мастерской, но со всеми начинаниями Советской власти он ни с чем никогда не согласен, а критикует все поголовно (во всех цитированных отчетах сохранено правописание подлинников. — В. И.) [402].