Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Руководство Пензенской губернии в своих письмах, характеризуя положение за 1925 год, сообщало, что в Чумбарском уезде «большая часть населения, пострадавшая от недорода и градобития, находится в тяжелом материальном положении, <…> некоторые селения <…> распродали на 75 % имеющийся скот. Голодающее население ежедневно приходит в исполком с требованием оказания помощи», в Беднодемьяновском уезде «на почве тяжелого продовольственного положения <…> большой процент населения питается суррогатами». Но далее следовали утверждения, что в Беднодемьяновском уезде «отношение крестьян к советской власти и ВКП(б) хорошее», а в Пензенском уезде «отношение населения к советской власти вообще вполне удовлетворительное», в Саранском уезде «в политическом настроении населения наблюдается общий значительный сдвиг в сторону активного приближения к советской власти».

В подобном духе был написан отчет и из Новгородской губернии. В закрытом секретном письме председатель губисполкома И. М. Морозов, характеризуя политическое состояние губернии за первую половину 1926 года, утверждал, что «из произведенных массовых обследований <…> выяснилось, что политическое состояние губернии укрепляется», хотя «перебои в снабжении мануфактурой и другими фабрично-заводскими товарами вызывают недовольство враждебных групп, а иногда и некоторой части несознательного крестьянства» [410].

Все это, видимо, в сочетании с тем, что главная роль в политическом контроле над населением была отдана другим каналам поставки информации, привело к тому, что 6 октября 1926 года на места был направлен циркуляр Президиума ВЦИК с извещением, что «секретные письма председателей исполкомов в дальнейшем должны представляться во ВЦИК по мере необходимости, не связывая этот вопрос со схемой и сроками» [411]. Примером такой секретной тематической сводки может служить письмо Сибирского крайисполкома «О настроении населения Сибирского края в связи с отсутствием в достаточном количестве снабжения хлебом» от 5 мая 1928 года, составленное по материалам, в частности, окружных исполкомов [412].

Свои ежемесячные отчеты о настроениях и запросах крестьян, приезжавших в Москву по общественным и личным делам, представлял Центральный дом крестьянина. Отчеты объемом до 30 машинописных страниц составлял политинструктор ЦДК на основании личных бесед с крестьянами, вопросов, задававшихся ими на лекциях. Политинструктор стремился отразить мнение крестьян по наиболее важным с точки зрения властей проблемам. В отчете за август 1926 года отмечалось, что, поскольку «лекции в большинстве своем имели специальный характер, <…> поэтому по намеченным вопросам, как-то о хлебозаготовках, об интересах крестьян к партии, о товарном голоде — приходится пользоваться материалом, недостаточно освещающим эти вопросы». В отчете за ноябрь 1928 года среди прочих давалась сводка высказываний крестьян по вопросам классовой борьбы в деревне и отношения крестьян к городу, перевыборов Советов, роли потребкооперации в хлебозаготовках [413]. Отчеты обычно направлялись члену коллегии Наркомата земледелия К. Д. Савченко, а затем передавались в орготдел ВЦИК.

Организация политического контроля за настроениями военнослужащих в значительной части была возложена на партийно-политические органы Красной армии и флота. Здесь также сроки отчетности и ее формы менялись в зависимости от внутриполитического положения. В период Кронштадтских событий политорганы воинских частей Петроградского военного округа и Балтийского флота подавали ежедневные политдонесения. С 20 апреля 1921 года по приказу РВСР № 344 составлялись «пятидневные бюллетени о состоянии частей» [414]. В этих сводках отражались волнующие красноармейцев и краснофлотцев вопросы: налоги, пособия безработным, положение в деревне, отношение к важнейшим внутренним и международным событиям. Имелась даже специальная рубрика «Крестьянские настроения».

Летом 1925 года, характеризуя положение в частях Ленинградского военного округа (ЛВО), отчет отмечал, что «в 1-м железнодорожном полку налоговый вопрос охватывает до 90 % <…> красноармейцев», в Кронштадтской крепости «крестьянские настроения по-прежнему не изжиты, сельхозналог стоит в центре волнующих вопросов» [415]. К 1925 году частота политдонесений несколько снизилась. Так, корабли и другие учреждения Балтийского флота должны были подавать их четыре раза в месяц, военно-морские училища — два раза в месяц. Но даже в армии эти сроки выдерживались не всегда. Политотдел Ленинградской морской базы сообщал, что за май — август 1925 года по 16 подразделениям поступило 147 донесений вместо положенных 192. Ветеринарный микробиологический институт РККА подал политдонесение сразу за октябрь и 10 дней ноября 1925 года. Поэтому политотдел Ленморбазы констатировал: «Информработа стоит на местах на недостаточно удовлетворительном уровне». Претензии предъявлялись и к качеству подаваемой информации: отсутствие «ясных сведений», цифровых данных [416].