Глаза изо льда

— Мне нужно поспать, — сказал он ей.

Она осторожно высвободила запястье из его пальцев и начала расстёгивать рубашку.

— Вампиры не спят, — сказала она ему.

— Иногда мы спим, — сказал он. — Иногда нам приходится это делать. Мне нужно поспать.

Она подняла глаза, и он посмотрел на неё сверху вниз, наблюдая за её лицом, пока она впитывала его слова.

— Ты пришёл сюда спать? — озадаченно переспросила она.

Он подумал об этом.

Он посмотрел на её кровать, потом на окно и на этот бело-голубой свет. Его взгляд вернулся к её лицу, высоким скулам, прекрасному рту.

— Ты похожа на видящую, — сказал он ей, поглаживая пальцами высокую скулу. Другой рукой он запустил пальцы в её волосы, убирая их с лица, сжимая и массируя череп. — Ты так похожа на видящую.

Она оттолкнула его пальцы, но он увидел и почувствовал, как к её коже приливает тепло.

— Зачем ты пришёл сюда, Ник? — сказала она.

Он подумал об этом.

Он хотел сказать ей правду.

Он чувствовал, что отчаянно важно сказать ей правду.

Когда он снова встретился с ней взглядом, то увидел, что она наблюдает за его лицом, и этот испытующий взгляд стал более заметным в её сине-зелёных глазах.

— Здесь безопасно, — просто сказал он.

Наступило молчание, во время которого она только смотрела на него.

Он даже не пошевелился. Он практически видел, как она думает о его словах, понимая их и борясь с замешательством. Она всё поняла, осознал он. Она хотела знать подробности. Она хотела знать, о чём он говорит. И в то же время она всё поняла. Она знала, что это не имеет значения. Она знала, что он ей говорит.

Она закончила с его рубашкой, стянув её с плеч.

— Gaos, — прошептала она, лаская его грудь. — Где ты был, Ник?

Он тоже не знал, что ответить.

— Можно мне? — спросил он, указывая на кровать. — Ты не против, Уинтер?

Она кивнула, наблюдая, как он сбрасывает ботинки.

Ему хотелось раздеться догола, но он боялся, что это будет неприлично…

— Эй, — позвала она.

Он остановился на полпути.

Только сейчас до него дошло, что он шёл к её кровати.

Она подошла к нему, обойдя то место, где он застыл, на полпути к ложу, где она спала каждую ночь. Он просто стоял, когда она потянулась к его поясу. Она не стала его спрашивать. Она не колебалась и даже не взглянула на него перед этим.

Он смотрел, как она высвобождает конец ремня, и прикусил свой язык клыками, которые всё ещё оставались удлинившимися. Он стоял неподвижно, пока она расстёгивала его и вытаскивала из шлёвок. Он опустил глаза, когда она начала расстёгивать его брюки.

— Ты не можешь спать в этом, — сказала она ему.

Он не ответил.

Он смотрел, как она расстёгивает его брюки.

Когда она стянула их с его ног, он переступил на другое место, сбросив штанины и больше чувствуя, чем видя, как она смотрит на него.

Он не стал ждать.

Он подошёл к кровати.

Он забрался под одеяло, вдыхая её запах, впитывая остатки её тепла, поскольку только что вытащил её из постели своим появлением. Он лёг, и облегчение, охватившее его, стало таким сильным, что он готов был заплакать.

Он поднял глаза и увидел, что она смотрит на него сверху вниз.

Он уставился на её халат, на тонкую, как жидкость, сорочку, которую она носила под ним.

— Сними это, — сказал он, и его слова были жёсткими, но наполненными желанием. — Сними всё это и поспи со мной.

Он увидел, как она покраснела.

Он понял это больше по спектрам света, которые показывали тепло, нежели по цвету её щёк.

Она подошла к окну.

Он смотрел, как она сбросила с плеч белый струящийся халат, позволив ему упасть на плиточный пол вокруг её босых ног. Она стянула через голову прозрачную сорочку, которую носила под халатом, затем стянула нижнее бельё до ног и сбросила со ступней.

К концу он был чертовски твёрдым, но его усталость возвращалась.

Он не лгал ей.

Ему нужно было поспать.

Он должен был это сделать.

Не имеет значения, чего он хотел.

Он смотрел, как она задёрнула занавески на окне — сначала тонкие, почти как её халат, потом более плотные, отчего в комнате стало темно.

Когда до него дошло, почему она это сделала, он снова почувствовал прилив благодарности. Это была двойная благодарность за то, что она сделала… отчасти за то, что она позаботилась об его проблеме с солнцем, а отчасти за то, что она раздевалась при этом свете, чтобы он смог увидеть каждый дюйм её тела, прежде чем она задёрнула шторы.

Он мог видеть её и за задёрнутыми шторами.

Он мог бы увидеть её своими вампирскими глазами, но дело не в этом.

Но дело не в этом, бл*дь.

Он не знал, как сказать ей, как высоко ценит и то, и другое.

Он смотрел, как она обошла вокруг кровати и оказалась на противоположной стороне от него, где он оставил ей место на матрасе. Он смотрел, как она приподнимает толстое одеяло. Он упивался её обнажённым телом, когда она скользнула под одеяло, а затем подползла к нему на матрасе.

Она не колебалась.

Она не просто придвинулась ближе к нему…

Она слилась с ним.

Она скользнула в его распростёртые объятия, прижимаясь к нему всем телом.