Глаза колдуна

Девушка берет его за руку, переплетает их пальцы. «Бен жив», – говорят ее действия. Теодор неуверенно кладет свою ладонь поверх ее, тонкой и хрупкой. Его сердце стучит ровно, хотя должно биться-биться-биться, разбивая грудную клетку, в страхе за Бена. Но Теодор рассматривает лицо сидящей рядом девушки, и ему вдруг нестерпимо, необъяснимо хочется расхохотаться в голос.

«Двух женщин вижу, – говорила ему гадалка. – Любовь вижу, желания сердца, порыв душевный. И цель, что с ними расходится».

Цель, что с ними расходится. Если это ответ твой, судьба, то ты опоздала.

Теодор склоняется к девушке, обнимает ее одной рукой. Клеменс чуть улыбается и вдруг выдыхает ему прямо в шею:

– Мы полетим через пятнадцать минут.

– Что?

Она выпутывается из его неловкого объятия и повторяет, глядя куда-то поверх его головы:

– Мы полетим через пятнадцать минут.

Атлас хочет спросить, какого черта Клеменс делает, но видит, как на большом табло время вылета их рейса в расписании перескакивает на полчаса назад.

Фоморова ведьма.

***

Аэропорт – такси – город. Теодор поторапливает водителя черного кэба как может, рычит на него, скалится, словно зверь, и бедняга то и дело испуганно оборачивается, боясь увидеть на месте пассажира какого-нибудь оборотня. Абонент Бен Паттерсон недоступен последние три часа, телефон в антикварной лавке не отвечает. Ситуация зеркально отражает ту, в которой Теодор уже был неделю назад. Только теперь его нутро пожирает действительный страх, а не навязанное одним бессмертным мальчишкой беспокойство. Он знает, что может увидеть и очередную издевательскую записку, и место взрыва взамен старой лавки, и бездыханное тело друга. Все что угодно.

И когда вместе с Клеменс он выбирается из кэба напротив «Паттерсон и Хьюз», то видит сперва только сигнальные огни полицейского автомобиля, а уже после – предупреждающие ярко-желтые полосы заградительной ленты, крест-накрест перекрывающие то, что осталось от аккуратной лавки Бена. Вокруг толпятся люди – туристы, соседка Анетта, жители ближайших домов. Все шумят. Теодор подходит к лавке и упирается грудью в узкую надпись «Не заступать».

– Отойдите, – просит его молодой полицейский в темно-синей униформе. – Посторонним запрещено стоять рядом с местом преступления.

– Боже мой… – выдыхает Клеменс. Теодор наугад вытягивает за спину руку и ловит ее ладонь своей, пока она не шагнула ближе.

Они видят хаос. Вывернутую наизнанку стеклянную дверь без стекла. Разбитые витрины с блестящими зубьями лакированных рам. Выброшенные прямо на тротуар кресло и софу.

Все внутри, покрытое мелким крошевом и заботливо укутанное ночной тьмой, как будто стонет, в голос воет о несчастье: полки опрокинуты, осколки люстры украшают лежащий на боку чайный столик, а весь товар разбросан по залу так, словно спасался бегством из эпицентра взрыва.

– Что произошло?

Теодор думает, что бормочет вслух, но вопрос задает Клеменс, и полицейский, отодвигая их назад на тротуар, бодро отвечает:

– Вооруженное ограбление со взломом. Девушка, прошу, уведите своего кавалера. Это не развлекательное представление.

– Нет, вы не поняли, – и он слышит, как дрожит голос Клеменс, как она, захлебываясь подступающей к горлу паникой, начинает тараторить: – Это… Это мистер Атлас, он хозяин лавки. Что произошло?

– Вы владелец? – переспрашивает полицейский, и Теодор кивает только тогда, когда Клеменс настойчиво дергает его за руку. – Тогда вам нужно ответить на несколько вопросов. Пройдемте со мной.

Ему сложно отвести взгляд от развороченной пасти некогда аккуратной лавочки. Сейчас, освещаемый только мигающими красно-синими огнями от ближайшей полицейской машины и тусклым фонарным светом, магазин похож на безумную инсталляцию в музее современного искусства. Безжизненную и бессмысленную.

– Пройдемте со мной, – повторяет полицейский. Клеменс поворачивается к нему первой, закрывает глаза на устроенный неизвестными апокалипсис.

– Что здесь случилось?

– Вооруженное ограбление, – чеканит юноша в униформе. – Трое неизвестных разбили кирпичом витрину и забрались внутрь, владелец попытался им помешать. Произошла драка. На шум сбежались соседи, к тому моменту преступникам удалось скрыться. Мистер Паттерсон доставлен в больницу с тяжелыми травмами, и…

Мир со всеми его звуками – монотонным голосом полицейского, сиренами, шумом с набережной, сплетенными в тугой комок голосами людей – врывается Теодору в уши вместе с последней фразой молодого человека.

– Он жив? – выдыхает Атлас, и полицейский, вздрогнув, медленно кивает.

– Его доставили в больницу четыре часа назад.

Теодор ловит решительный взгляд Клеменс. Они срываются с места и бегут в единственный в городе госпиталь, что находится совсем рядом с домом Генри Карлайла.