Глаза колдуна

Голос Серласа дрожит, хрипит и ломается, но мальчик понимает его на полпути, потому что тут же поворачивается к нему с горящими от детского энтузиазма глазами и выдает, как на духу:

– Отец сказал, у вас в лодке пиратский флаг был, ну, с черепом и кинжалами, а еще на вас одежда такая пиратская, и пояс странный.

Серлас осматривает себя вслед за лучезарным взглядом мальчишки и видит словно впервые. Рубашку ему одолжил Сайомон. Штаны, протертые в коленях до дыр, он таскает на себе еще с Трали. Пояс на второй день плавания вручил удивленному мужчине сам капитан, буркнул что-то и удалился обратно на мостик. Должно быть, Серлас в самом деле угодил прямо в руки пиратов и не понял этого, раз даже мальчик с берегов Франции различил в нынешнем его облике пиратские черты.

– Нет, я точно не пират, – отвечает Серлас, устало вертя головой. Джошуа, заметно расстроившись, ковыряет голой пяткой песок пляжа. Молчание затягивается до тех пор, пока к ним не подходит отец мальчишки.

– Вы как, мистер? – спрашивает он, присаживаясь рядом прямо на песок. Полоса прилива едва дотягивается до пяток Серласа, но он пытается отползти выше, чтобы въедливая соленая вода не касалась его кожи. Хватит с него моря.

– Жить буду, – отвечает он рыбаку короткой правдой. Конечно же, будет. Эта мысль резко контрастирует с теми образами, что вились перед взором Серласа, когда он, поддавшись слабости, лежал на дне лодки, укрывшись от солнца, и мечтал о смерти во сне. Но раз уж он выжил и добрые люди спасли его от неминуемой гибели, остается только подчиниться судьбе.

– Жить буду, – повторяет он.

Рыбак оглядывает его с ног до головы, будто не верит, и только после кивает.

– Вот и хорошо. Пойдемте, мистер, вам лучше уйти в тень. Боюсь, вам на солнце будет только хуже.

Джошуа вскакивает первым, его отец подает Сер-ласу руку. Неуклюже споткнувшись, все еще ощущая, что сознание на ниточках держится в его теле, Серлас с благодарностью кивает ему.

– Я Шеймус, – говорит рыбак. – Мой сын Джошуа.

– Мы уже познакомились, отец! – радостно сообщает мальчик. Он тоже помогает отцу тащить вперед грузное тело Серласа, и тот в такой нелепый момент может только поблагодарить старательного юношу. – Его зовут Серлас. И он вовсе не пират.

– Если не обманывает, а? – Шеймус простодушно улыбается, пока втроем они карабкаются вверх по склону и покидают песчаный пляж.

Вскоре морской берег скрывается за холмом, тропинка ведет все выше и огибает кучерявые кусты с жесткими листьями. Серлас не знает, что это за листья – да что там, он не знает даже, что это за страна. Потому что совсем не уверен, что оказался на берегу Франции, и большой ли это материк – или же какой-то островок из архипелага на пути французских фрегатов…

Шеймус и Джошуа тащат его все дальше и дальше, прочь от берега и соленых волн моря.

Серлас опирается на плечо рыбака и его сына, еле волоча ноги, и перед глазами у него прыгает незатейливый пейзаж пыльно-зеленых холмов. Тропинка стелется по ним и утекает из-под ног. Серлас идет нескончаемо долго, высчитывая каждый шаг, чтобы не потерять сознание от жары и удушающей головной боли, что бьется набатом в висках.

Двести сорок девятый шаг он делает уже на вершине очередного холма, с которого виден небольшой городок в долине. Белые домики с черепичными крышами, прянично-маленькие люди, снующие во дворах за калитками, едущая вдоль оград повозка с молоком. Все выглядит нереально, слишком сказочно, чтобы быть правдой, и Серлас несколько раз старательно моргает, боясь, что этот мираж он себе придумал.

– Красиво у нас тут, ничего не скажешь, – кивает, будто прочитав его мысли, Шеймус и ведет Сер-ласа влево, к спуску с холма.

Их тропинка упирается в белую стену крохотного дома с покосившейся крышей. В отличие от своих соседей, этот не имеет ограды и калитки, внутреннего двора у него тоже нет. Шеймус открывает дверь и вводит спотыкающегося Серласа внутрь. Джошуа, спохватившись, запирает за ними.

– Мэриан! – кричит Шеймус вглубь дома. – Мы привели его!

На зов является женщина, слишком тонкая, слишком бледная, ростом едва ли выше своего двенадцатилетнего сына. Хозяйка осматривает согнувшегося в три погибели Серласа своими широко распахнутыми бледными же глазами и коротко кивает.

– Охладить голову, – говорит она мягким голосом, и Шеймус тянет Серласа к тазу с водой в углу комнаты.

Здесь довольно прохладно – должно быть, из-за каменных стен дома – и темно, несмотря на то что солнечный день в самом разгаре. Небольшие окна закрыты на все ставни, стекла в них мутные и блеклые. Неудивительно, что маленькая женщина, хозяйка этого дома, выглядит такой бледной.

– Сейчас, вот, – приговаривает она, неожиданно сильными руками помогая Серласу сесть на табурет перед тазом и склонить к нему голову. – Вода холодная, она поможет.

Ее акцент сильно отличается от акцентов мужа и сына. Пока Серлас приходит в себя под струей действительно холодной воды, его не покидает мысль, что судьба все же помогла ему на пути: он умудрился попасть в руки людей, говорящих по-ирландски.