Глаза пропасти

Пайзер, недавний эмигрант из Восточной Европы, был более известен под кличкой Кожаный Передник. По одной простой причине: никто никогда не видел его без неизменного кожаного рабочего фартука, изношенного до неопределённого цвета и глубоких трещин. Пайзер был немного не в себе. Он был известен целой коллекцией странностей, но особо прославился патологической ненавистью к проституткам. Иногда, впадая в «состояние», как он называл свои приступы шизофрении, Пайзер бросался на несчастных женщин и лупил их всеми попадавшимися под руку предметами. Удивительно, но от Кожаного Передника можно было откупиться деньгами. В связи с чем некоторые считали сумасшествие Пайзера притворно-устрашающим и утверждали, что сапожник промышляет обыкновенным рэкетом. Как только грязноватый палец прессы указующе вытянулся в направлении Пайзера, незадачливый рэкетир ушёл на дно и больше не появлялся на публике. В своём закутке, арендованном под жильё и мастерскую, безумный сапожник обозначаться перестал. Полиции было ясно, что Пайзера укрывают члены Уайтчапельской еврейской общины, но при отсутствии каких-либо улик или свидетельств, поголовные и поквартирные проверки могли привести только к ненужному разжиганию страстей. Сэр Чарльз Уоррен, панически боялся любых проявлений антисемитизма и национализма.

Суббота 8 cентября была рыночным днём. Поэтому на улицах Ист-Энда сутолока воцарилась ещё засветло: торговцы, лоточники, ремесленники, поставщики, извозчики — неорганизованными группами подтягивались к Спиталфилдскому рынку. В нараставшей сутолоке инспектор Чандлер николько не удивился, увидев двоих мужчин, бегущих по Ханбюри стрит ему навстречу. им Бёрбанк, красильщик, и Джеймс Грин, работник мастерской упаковочных материалов, привлекли его внимание только тогда, когда оба затормозили перед ним с воплями «Убийство! Преступление! Ещё одна женщина!»

Из этого «ещё» Чандлер заключил, что таинственный Уайтчапельский садист сработал снова. Причём в его районе и перед самым окончанием дежурства… Инспектор послал Бёрбанка за проживавшим поблизости доктором, а сам, не скрывая досады, двинулся вместе с Грином по адресу его работы — Ханбюри стрит, дом 29. По дороге Грин сбивчиво рассказал, как пять минут назад, проживающий в этом доме извозчик Джон Дэйвис обнаружил на заднем дворе дома мёртвую женщину, изуродованную самым страшным образом. Дэйвис побежал в ближайший участок, а Грин и Бёрбанк бросились на поиски дежурных констеблей.

Дом 29 был трехэтажным строением: на первом этаже помещались разделочная еды для домашних животных, принадлежавший миссис Хардиман, а также «Мастерская Миссис Ричардсон. Грубые ящики для упаковки». Миссис Хардиман и миссис Ричардсон, включая их семьи, занимали также жилую часть первого этажа. Остальные комнаты в доме арендовали ещё шесть семей. В общей сложности в доме проживало 17 человек.

Боковая дверь здания вела к лестнице на верхние этажи и в узкий коридор, отделённый от магазинчиков и жилых помещений глухой стеной. Коридор выводил на задний дворик, отгороженный от других внутренних двориков шестифутовым деревянным забором. Рядом с забором, который делили между собой дом номер 29 и дом номер 27, в неестественной позе — подогнув ноги и широко разведя обнажённые колени — лежала женщина. Левая её рука покоилась на груди, правая была вытянута вдоль туловища. Как и в случае с Полли Николс, юбки убитой были высоко задраны. Но только намного выше. Так, что были видны окровавленные бёдра и живот. Точнее, кровавая дыра вместо живота. В отличие от предыдущей эскапады, преступник на этот раз пошёл гораздо дальше. Живот женщины был не просто вскрыт: огромный пласт кожи и тканей был аккуратно выкроен из верхней его части. Убийца аккуратно разместил кровавую массу над правым плечом жертвы вместе с перепутанными узлами кишечника, желудком и ещё чем-то страшным, утопающим в щедрой, густеющей луже крови. Аналогичного размера пласт тела был удалён из нижней части живота: разрез тщательно огибал гениталии с двух сторон. Удалённой части брюшной полоста поблизости не было.

Джон Дэйвис привёл полицейских в 6 часов 30 минут. Полицейские прибыли не одни: с ними появился Джордж Багстер Филипс, хирург и консультант полиции. Это был добрейший и уважаемый всем Ист-Эндом человек, который выглядел старомодно и чудаковато даже в викторианские времена. Филипс, в свои пятьдесят с лишним, был одним из немногих врачей, имеющих опыт в криминальной медицине. Двадцать три года опыта, если точнее. Поэтому для любого лондонского коронера его мнение в вопросах патологоанатомии было решающим.