Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира

Почему Мака просто не вырубили, как носорога? Это достойный вопрос; я рад, что вы спросили. Да, действительно, существуют штуки, которые называют «жидкая дубинка», «Ларгактил», «Акуфаза», называйте, как хотите. Она успокаивает людей, а также не дает им вредить самим себе. Когда-то, если кто-то действительно выходил из себя – бам! – ему просто ставили укол. Чарльз Бронсон, например, испытал это на себе. Ну, это точно избавило бы нас от многих хлопот.

Я видел три раза, как использовали такой метод, но сегодня его неохотно применяют. Это крайняя мера, последнее средство, и добро на него может дать только врач, потому что на самом деле довольно опасно вводить антипсихотики кому-то, кто вышел из-под контроля. Никогда не знаешь точно, как это повлияет на человека. Вдруг у него проблемы с сердцем? А вдруг случится инсульт? Как это отразится на психическом здоровье заключенного? Однако да, бывают моменты, приходится рискнуть.

Постепенно некоторые бандиты в нашем крыле К пошли под суд, некоторые двинулись дальше, и их число уменьшилось примерно до дюжины. Одна группа, осужденная за стрельбу на дороге, получила около тридцати восьми лет – каждый из них. Парень, просто сидевший в машине, получил тридцать три года тюрьмы, и нам не раз приходилось его сдерживать, настолько он был полон тестостерона. Двое из них, Ли Амос и Колин Джойс, стали невольными звездами рекламной кампании, расклеенной по всему району, который таблоиды называли «Гангчестер»[26]. Их семьи возражали, но в итоге им пришлось смириться. Эти плакаты изображали обоих преступников в том возрасте, в котором их посадили, и то, как они будут выглядеть, когда выйдут. Это была попытка отпугнуть детей от преступного мира. Двое других парней, которые торговали наркотиками для банд и получили по семь лет, вели себя как строптивые подростки, каковыми они, в сущности, и были.

Дело в том, что банды и преступные синдикаты, как мы уже видели, – это две стороны одной медали. Они любят угрожать и запугивать. В тюрьме это часто случалось – какой-нибудь придурок каждый день угрожал кому-нибудь – и не только бандитам. В общем, я на такое обычно не обращал внимания. Это было просто частью тюремной культуры. Только двое из них всех когда-либо заставляли меня беспокоиться, и первый не имел ничего общего с бандитами или организованной преступностью.

Это случилось, когда я работал в том детском доме. Со мной были трое молодых парней в центре Бери, когда я увидел одного придурка, которого помнил по блоку для молодых преступников в Форест-Бэнке. Он заметил меня с другой стороны улицы.

– Послушайте, – сказал я своим подопечным, – вы же знаете, что я когда-то работал в тюрьме для молодых преступников? Вон идет парень оттуда, и мы с ним можем подраться. Если что-нибудь случится, все, что я хочу чтобы вы пошли в полицейский участок и ждали меня там.

Один из них, маленький засранец, сказал, что хочет посмотреть, но я отправил их собирать вещи. Пока они шли, у меня произошел огромный выброс адреналина, ноги тряслись: этот парень выглядел так, будто собирался начать заваруху. Он не добрался до меня в тюрьме, но теперь он был на свободе – пожалуй, это был его шанс.

Когда я подошел ближе, он просто сказал: «Все в порядке, мистер Сэмворт?» Видите ли, дело вот в чем: выйдя из тюрьмы, он может называть меня как угодно – придурок, членосос, идиот, – и что мне с этим делать? В тюрьме, во время одного особенно грубого сдерживания, он угрожал перерезать мне горло.

– Да, – ответил я. – Как поживаешь?

– Вы думаете, что ли, что я начну драку? – спросил он.

– Да, – ответил я. – Ты всегда говорил мне, что сделаешь это.

– Я знаю, что доставил вам немало хлопот, – сказал он, – но не обижайтесь, ладно? Мы можем пожать друг другу руки?

Так мы и сделали, и он пошел прочь. Этот парень – единственный заключенный, встреченный мной на свободе, которого я когда-либо боялся. Я был готов к драке, но этого так и не произошло. Все остальные – а я видел многих бандитов – либо избегали меня совсем, либо тащили знакомиться со своей семьей.

Единственный гангстер, который действительно добрался до меня, тоже был из Форест-Бэнка – Томми Беверидж, которого мы держали в изоляторе. Он был компаньоном Кертиса Уоррена, самого известного в Британии наркоторговца, хотя и не был частью его империи. Бевериджу к моменту нашего знакомства уже перевалило за сорок, но в свое время он был диким ублюдком. Все знали, что лет двадцать назад он дрался в тюрьме Армли с боксером-тяжеловесом Полом Сайксом и победил. Как-то он рассказывал о своей юности, и это было ужасно – в него стреляли, его кололи и резали. Я задал вопрос, который всегда задавал им: «Если бы ты мог избежать этой жизни, то сделал бы это?» Совершенно определенно, ответил он. Они всегда так отвечают.