Глазами, полными любви

По рассказам бабушки, до переселения в Сибирь жили они где-то на западе Белоруссии, на границе с Польшей. Жизнь шла типично местечковая. По булыжной мостовой ездил на кляче старьевщик с будочкой, выдававший ребятне за всякий хлам то пятачок, то пряник, то свистульку. От времен детства у бабы Нюры оставалась забавная присказка. Когда она видела разгром и бардак у кого-нибудь в доме, то всегда приговаривала: «Як у жида в возе». При этом слово «жид» не несло в себе ни малейшей отрицательной окраски. Оно обозначало лишь национальность старьевщика, не более. Иногда бабушка добавляла:

– Хороший был жид, добрый, всегда нас, детвору, подкармливал. Кому конфету дасть, кому праник, а кому и петушка леденцового не пожалеет. Ну, тогда праздник! Леденец вся улица оближет. А попробуй не дай, с тобой тогда другие дети водиться не станут.

Судьба обходилась с бабушкой Нюрой сурово с самого детства. Сначала ее отец, Наташин прадед Николай, сдернул семью с места и по столыпинской программе переселения безземельных крестьян отправился в поисках лучшей доли через необъятные просторы России в далекую незнакомую Сибирь. Еще раньше там поселился кто-то из его родственников, хорошо отзывавшийся о новом месте жительства.

По всей видимости, переезд дался прадеду непросто. Вскоре после прибытия в Кузбасс заболела и умерла его жена, оставив на руках у вдовца восьмилетнюю Нюру и совсем маленькую Верочку.

– Верочка, – рассказывала в минуты откровений бабушка, – сильно походила на маму, была настоящей красавицей. Небольшого росточку, тоненькая, с длинными черными волосами. Это я в отца пошла, дылда здоровенная, а сестра у меня как куколка всегда была!

Прадед, отличавшийся весьма крутым нравом, носил серьгу в ухе и внешностью был «цыган цыганом». На новом месте после смерти жены он женился во второй раз. Завладела его сердцем молоденькая бойкая бабенка, все достоинства которой заключались в умении петь, плясать и рожать что ни год. Хозяйкой она была никакой. Все многочисленное потомство росло, как трава в поле, питаясь чем бог послал. Чтобы сбыть с рук лишний рот, старшую прадедову дочь в десять лет отдали в няньки. До своего замужества, случившегося в шестнадцатилетнем возрасте, Нюрша (так называл ее отец) промыкалась по чужим людям.

Рассказывая о своем беспросветном детстве, Наткина бабушка нередко говорила:

– Больше всего жалею, что отец меня после четвертого класса забрал из школы. Мне так хотелось учиться! И учительница у нас хорошая была, добрая…

От лет, проведенных в стенах школы, у бабуси осталось в памяти стихотворение, которое она рассказывала довольно часто. Звучали нехитрые строчки так:

Из бумаги петушка Катя смастерила.

Разукрасила бока, хвостик приклеила.

Вот стоит мой петушок гордо на окошке,

Поднял красный гребешок, растопырил ножки!

Во всезнающем интернете сказано, что автор сего шедевра К. Лукашевич. О самом стихотворении «Бумажный петушок» в Сети упоминают многие. Тоже, наверное, через бабушек приобщились к прекрасному…

* * *

Идеологическая убежденность бабы Нюры, превозносившей советскую власть, основывалась, во-первых, на собственном ее опыте. Во-вторых, она была женой коммуниста, такого же бедняка, как она сама. Новая власть вознесла «беспортошного» парня на достаточно высокую ступень. Очевидно, ее муж Михаил Александрович имел какое-никакое образование, потому что при советах ему доверили возглавить потребительскую кооперацию в одном из районов Кемеровской области.

Впрочем, недолго музыка играла. От той же власти дед Михаил впоследствии и пострадал. В середине тридцатых годов он в чем-то провинился и попал не то в трудармию, не то в исправительно-трудовой лагерь. Оттуда молодой крепкий мужчина вернулся крайне истощенным, смертельно больным. От язвы желудка открылось внутреннее кровотечение, и вскоре Михаил Александрович умер, оставив молодую вдову с четырьмя детьми на руках.

Но бабушка Анна не относила эту трагедию на счет социальной системы и по-прежнему продолжала считать советскую власть избавительницей от любой несправедливости. Не последнюю роль в этом играло чтение газеты «Правда», которую бабуля выписывала наряду с районной газетой на свои скромные копейки. Впрочем, не исключено, что подписка на главную газету страны была добровольно-принудительной, и отказ от нее могли счесть политическим поступком с соответствующими последствиями.

«Правду», эту огромную простыню, отпечатанную на рыхлой желтоватой бумаге, приносили в бабусин домишко регулярно. Хозяйка мельком проглядывала заголовки, сетовала по поводу обилия врагов у нашей страны, а потом… А потом по этим колючим заголовкам начинала учить чтению старшую внучку Натку.

– Пэ, рэ, а, вэ, да – что получилось?

В ответ молчание. Туповатой ученице прилетал подзатыльник, затем учительница заводила пластинку снова:

– Это какая буква? А это? А как будет вместе?..